– Поговори с ней о Саде, – неоднократно советовала Георгина. – Осторожно, но обязательно поговори.
Джанет возражала ей, считая, что Билл совсем недавно в "Союзе" и еще не готова к вступлению в Сад, однако, Георгина продолжала настаивать.
– Ты только вспомни, – говорила она, – что стало с тобой, когда три года назад я решила, что ты не готова. Если я не ошибаюсь, ты подумывала о самоубийстве, не позвони я тебе в тот вечер.
Фактически в тот вечер Джанет мало что соображала. Приняв к тому времени сотню снотворных таблеток, она лежала на кровати. Отвращение к себе и глубокое чувство бессилия подтолкнули ее к краю пропасти.
Годами она жила ненавистью. Ненавистью к врачам вообще и к одному в частности. Она вступила в "Союз", чтобы, используя эту организацию, поставить на место отдельных докторов медицины. Где необходимо, она даже подтасовывала данные для получения утверждений и рекомендаций регионального контрольного комитета в отношении пациентов.
Однако после шести лет, когда ей удалось представить комитету более двух десятков больных, та скудная финансовая поддержка, которую она время от времени получала за выполненную работу, прекратилась.
Но в один прекрасный день все изменил лишь единственный телефонный звонок. Каким-то образом Георгина пронюхала о фальсифицированных отчетах и рентгеновских снимках, а также о ненависти Джанет к врачам и их власти... выведала все детали ее жизни, но к тому времени ей было на все и на всех наплевать.
Целый год после того как она попала в Сад, Георгина постепенно вводила ее в курс всего происходящего. Приблизительно раз в месяц она называла ей фамилию больного в северо-восточном крыле, который был утвержден Союзом для эвтаназии. Джанет поручалось организовать встречу с убитой горем семьей этого больного и предложить милосердную смерть дорогого им человека в обмен на значительное вознаграждение. Достигнутая договоренность затем выполнялась ничего не подозревающей сестрой "Союза", которая первоначально представляла кандидатуру того или иного больного.
Это было замечательное, доходное занятие, и Сад открывал неограниченные возможности для Гиацинты. Внутри Бостонской больницы распустились и другие цветы. Одна из них, Лилия, была пересажена из рядов "Союза" самой Джанет. Вскоре обе женщины получили новые обязанности, главным образом в области, которую Георгина описала как "прямой контакт с больными". Они больше не занимались делами "Союза" – эвтаназия сделалась не их профилем; новые возможности во всех смыслах оказались более стоящими. В их число и попали Джон Чепмен с Карлом Перри.