– Ты ведь можешь просто приказать мне, и я сделаю все, что хочешь. - Приподняв для убедительности одну бровь, я наблюдала, как выражение его лица медленно меняется.
Ленивая улыбка, с которой он наблюдал за мной, постепенно превратилась в циничную усмешку, а в глазах зажегся дьявольский огонек.
– Ты скажешь мне это, я тебе обещаю.
Почувствовав секундное облегчение после того, как он снова сел на водительское место и завел машину, я не удержалась и ответила:
– Ты хочешь, чтобы я пала на колени по собственной воле, но этого не будет…
– Посмотрим. - Спокойно ответил он.
– Посмотрим. - Буркнула я.
Радуясь, что выиграла первый раунд, я отвернулась и стала смотреть в окно. Интересно, сколько еще подобных раундов мне предстоит? И из скольких я смогу выйти победителем?
Что-то подсказывало мне, что уже следующий будет не таким легким, и мне придется приложить гораздо больше усилий для победы. Вот только буду ли я способна на это?
Однообразный пейзаж постепенно утомил меня, и я заснула. Проснулась я спустя несколько часов, когда Рен остановил машину возле затерявшейся среди холмов заправки, рядом с которой находилось маленькое кафе, где мы заказали скромный ужин, состоящий из двух гамбургеров, пережаренной суховатой картошки и чая. Официантов здесь не было, один только неулыбчивый седой мужчина молча наблюдал за нами из-за прилавка. Закончив с пресной едой, мы под его пристальным вниманием убрали за собой грязную посуду и вышли на улицу.
Сумерки плавно опустились на дорогу, над дальним холмом повис тонкий серп восходящей луны.
– Нам, наверное, скоро нужно будет искать место для ночлега? - Спросила я, садясь в машину.
– Я собираюсь ехать всю ночь.
Я удивленно посмотрела на Рена.
– Но зачем?
Он не ответил. Когда машина тронулась, я осторожно предложила:
– Если ты устанешь, я смогу заменить тебя…
Рен даже не посмотрел в мою сторону, только едва заметно прищурил глаза и обронил:
– Спи.
То ли от напряжения, которое преследовало меня с той минуты, как я села в машину, то ли сказалась предыдущая бессонная ночь, но едва мы тронулись в путь, как на меня сразу навалилась страшная усталость. Голова сделалась тяжелой и теперь свинцовой плитой давила на плечи. Некоторое время мои глаза рассеянно следили за дорогой, но через несколько минут они закрылись, и я уснула, слушая монотонное шуршание шин по асфальтированной полосе.
Я не знала, сколько времени заняло то беспокойное состоянии, которое с трудом можно было назвать сном, но когда я открыла глаза, машина стояла на обочине, а рядом, откинув голову на подголовник, спал Рен. Руки его лежали на животе, дыхания почти не было слышно.