– Пойдем лучше к Бонифацию, - сказал я.
– Ну… - протянул Серега, - он разве станет ученика в ухо бить…
Вообще-то у Бонифация, если надо, тоже не задержится, но я совсем другое имел в виду. Я имел в виду репетицию.
– Некогда мне, - вдруг вспомнил Серега. - В аптеку надо сбегать.
За ушными каплями, подумал я, но промолчал.
Куда он делся?
На следующий день, на переменке, ко мне подошел Андрюха Сельянов.
– Дим, - попросил он, - ты к Кажется-Жене вместо меня не съездишь? А то мне очень некогда. В долгу не останусь.
Отчего не съездить? Тем более что я никак не мог забыть свое беспокойство по поводу этой дурацкой формулы. И реакцию на нее Кажется-Жени. Что вдруг так его встревожило? И следователь здесь при чем? Не мог же Кажется-Женя прочесть в этой формуле зашифрованные имена тех, кто избил его в подъезде? Интересно как-то. И странно.
И я после уроков поехал в больницу с очередными апельсинами. Вернее, пошел. Потому что больница недалеко, две остановки на троллейбусе, а пешком - еще ближе, через парк.
В это время он был полон людей и собак. На дорожках - прямо демонстрация. Денек был солнечный, теплый. И поэтому всюду - коляски, велосипеды, скейты, ролики. Но меня это не задержало - я пошел через середку парка, через заброшенную площадку, там даже днем было пусто.
По мере того как я углублялся в парк, становилось все тише, даже птиц стало слышно. И шелест листьев. И далекий шум машин на проспекте. И какой-то тихий говор.
Он доносился со стороны заброшенного бревенчатого теремка. Когда-то у этого теремка был очень красивый и сказочный, такой двухэтажный вид. Первый этаж - вроде четырехугольной терраски, охваченной со всех сторон фигурными столбиками и решетчатым барьерчиком, вдоль которого внутри были прибиты деревянные скамейки. Очень удобное было местечко. Если вдруг начинал моросить дождик, сюда со всего парка сбегались мамаши с детишками. Мамочки гнездились на скамеечках - кто с книгой, кто с вязаньем, кто просто с разговорами. А детишки резвились на просторном дощатом полу.
Терраска эта была высоко над землей и вся огорожена понизу бревнами. Под терраску рабочие парка раньше складывали свой инструмент - лопаты, грабли, метелки. Но потом, когда их стали оттуда воровать предприимчивые дачники, дверцу под терраской наглухо забили.
А второй этаж теремка - вообще красота: башенки, окошки, лесенки, перильца, а с самого верха до самой земли - горка, обитая линолеумом: с нее можно было скатываться не только зимой, но и летом.
Раньше, конечно, этот теремок - хоть в кино снимай - вроде сказочной декорации был, но теперь он выглядел похуже. Доски и бревна посерели от непогоды, краска облупилась и завилась колечками, завитушки всякие узорные обломались, линолеум кто-то содрал и даже скамейки уже начали разбирать. А на полу терраски повсюду валялись банки из-под пива. И ветерок лениво перекатывал их из угла в угол с тоненьким тоскливым звоном…