Манго. Бананы. Яблоки.
Но еще более удивительным было то, что она говорила на шанхайском диалекте, а Фу Де отвечал ей по-английски. Между ними на полу были написаны водяные знаки, постепенно испарявшиеся с цементной поверхности.
Да, они учили друг друга. Чтобы похвастать своими успехами, Ли Ди встала, вежливо поклонилась ему и медленно заговорила на шанхайском диалекте:
– Добро пожаловать, Чэнь Ру Шань. Я рада вас видеть.
Фу Де торопливо собрал бумаги и письменные принадлежности. Он тоже поклонился, на его лице сияла улыбка, когда он заговорил на иностранном языке.
– Я уже могу многое сказать по-английски, – произнес он отчетливо. – Но вы все равно знаете этот язык лучше меня.
Ру Шань почувствовал, как его охватывает раздражение, как в нем разгорается пламя его силы ян. Ему показалось, будто внутри него вскипает масло. Он в ярости смотрел на своего слугу и Ли Ди, проводивших время в такой близости друг от друга. Чем еще они занимались, когда его не было? Какими секретами делились между собой?
Он знал, что его реакция нелогична, и понял, что в нем разгорается ревность. Но он рисковал всем, что имел, приобретая Ли Ди. Он занял деньги у своей семьи и нанял этот дом. И все зачем? Чтобы Фу Де пожинал плоды?
Нет!
Его кулаки сжались от злости, и он сделал шаг вперед.
– Убирайся отсюда, – прошипел Ру Шань по-китайски.
Фу Де, увидев, что ситуация становится непредсказуемой, быстро поклонился и выскочил за дверь. Но Ли Ди, ничего не понимая, уставилась на него расширившимися от страха глазами.
– Почему ты прогнал его? – спросила она по-китайски с сильным акцентом.
– Ему не следует быть здесь, – отрезал Ру Шань по-английски, его еще больше рассердило то, что она задала этот вопрос. Пройдя быстрым шагом к ведрам с водой, он схватил их и вылил воду из окна, не заботясь о прохожих.
– Но мы не делали ничего дурного, – настаивала она, переходя на английский язык. – Это просто способ времяпрепровождения.
Не обращая на нее внимания, Ру Шань схватил бумагу. Она была исписана корявыми символами, подобными тем, что пишет ребенок, начинающий учиться писать, но даже это злило его. Бумага была дорогой. Вот на что Фу Де тратил деньги, которые ему выдавались на еду! Для того чтобы развлекать Ли Ди? Или для того чтобы научиться самому?
– Фу Де мой слуга, – отрезал Ру Шань. – Он служит мне, а не себе.
– Он знает это! Я знаю это! Как же нам этого не знать?
– Молчи, женщина, – прорычал он по-китайски, – или...
– Или что? Ты так и будешь держать меня в бетонной коробке, где нечем заняться?
Ру Шань сделал шаг вперед, сжимая бумагу в кулаке.