– А где же пятница?
Реплика эта звучала бы уместнее в устах Робинзона Крузо.
Дед Игнат смотрит на меня прямо и очень серьезно.
– Здесь не бывает пятниц.
– Никогда? — все еще тупо улыбаюсь.
– Никогда!
– Ни одной пятницы в неделю?
– Ни одной пятницы НА неделе!
И голос его слишком вкрадчив, и легкая перефразировка предложения не кажется случайностью.
До меня доходит долго. Иногда — непростительно долго. Но если уж дойдет!..
– А коту, значит, все масленица? — спрашиваю и чувствую, как все внутри у меня начинает закипать.
– Ага! — за деда ответил сам Матвей.
– А изба, значит, красна углами? Дед молча кивает.
– О'кей, дед! — вскакиваю на ноги. — See you later!
– О'кей! — ну хоть это-то слово он мог бы произнести без акцента? В его голосе звучит покорность. — After while!
Пинком открываю дверь и вылетаю во двор. И чего я, собственно, так злюсь?
На цепи сидит Серый и старательно избегает обращать свой взор в сторону небольшой рощицы, растущей в отдалении…
Слева раздается привычный свист.
Хотите общения? Хорошо, вы его получите!
Вспоминая академические занятия по физической подготовке, легко взбегаю на вершину горы. Сегодня я уже знаю, кого искать. Членистоногое испуганно пятится от меня, надеясь успеть скрыться в своей норе. Врешь, не уйдешь! Со всей силы пинаю существо левой ногой.
Все-таки ушло! Удар приходится по большому серому камню. А главное — твердому!
– Ах! — раздается над горой мой крик боли.
– Ха! — ехидно радуется эхо.
Когда злость доходит до точки кипения, могут внезапно открыться резервные способности организма.
– А роза упала на лапу Азора! — кричу я в пустоту.
Пристыженное эхо молчит.
И тут на мое плечо сзади опустилась чья-то рука.
Оборачиваюсь и вижу деда Игната.
– Прекрати! — говорит он спокойно, но очень властно. — Ты ломаешь мой мир.
– А где ты потерял свой акцент, дед?
С раздражением стряхиваю его руку с плеча.
– Подумай, — призывает он, — мы ведь не сделали тебе ничего плохого.
А ведь он прав. И что на меня нашло? Злюсь на собственную глупость?
Под пристальным взглядом старика постепенно успокаиваюсь. Дед Игнат тоже изменился. Исчезла простота в линиях лица, погас озорной огонек в глазах. Теперь он казался мне старше. Много старше.
Злости нет, осталась только усталость.
– Скажи, — спрашиваю, — а если бы я был не русским, а скажем… китайцем? Что тогда? Все эти пословицы, поговорки… эти мудрости народные тоже были бы китайскими?
В ответ дед Игнат выдал какую-то тираду, состоящую из коротких, режущих слух слов. Привести ее здесь я не смогу даже в транскрипции.
Пока дед Игнат произносил эту короткую фразу, мне показалось, что даже лицо его начало изменяться. Черты лица заострились, цвет его стал каким-то землисто-желтым, а глаза постепенно сузились в две щелочки. Но это длилось всего несколько мгновений. И вот передо мной снова стоял привычный дед Игнат.