После сорокового повторения я внезапно почувствовал, что правая рука начала уставать. Опускаю правую руку и произвожу следующие десять подтягиваний на левой. Затем, из чистого пижонства, подтягиваюсь еще пять раз, держась за перекладину лишь мизинцем левой руки.
Ну что ж, пожалуй, что и хватит! Пятьдесят пять раз — не так уж плохо для человека моей комплекции.
Правда, в данной ситуации я не испытываю особой гордости. Даже «чахлик нэвмэрущий» в определенных условиях может продемонстрировать способности супермена. Невесомость разрушает стереотипы…
С сожалением отцепляюсь от перекладины и «плыву» вдоль коридора, ведущего в рубку управления.
На один из псевдоиллюминаторов передается изображение, получаемое с окуляра мощного телескопа. Через него можно рассмотреть поверхность астероида в подробностях.
Астероид по размеру слишком мал, чтобы удерживать вокруг себя атмосферу. Однако удерживает. Бортовой компьютер вывел на дисплей результаты атмосферного зондирования. Воздух, составляющий атмосферу астероида, содержит 20 процентов кислорода, 60 процентов азота, 15 процентов углекислого газа и еще 3 процента различных добавок. Куда делись остальные 2 процента, компьютер не сообщил. Неплохо, можно будет обойтись легким скафандром. И не таскать за собой баллоны.
Та часть поверхности астероида, которую можно рассмотреть через просветы в облаках, покрыта зеленью. Травяные луга и небольшие рощицы, иногда узкие ленты рек и озерца, которые сверху кажутся голубыми каплями, разбрызганными по земле, невысокие горы. Астероид с высоты полета космического катера напоминает Землю. В масштабе один к семистам. Или это просто ностальгия?
Я не сильно удивляюсь, когда замечаю на поверхности астероида ряд построек, как это принято говорить, «явно искусственного происхождения». Наличие атмосферы подразумевало наличие ее создателей, естественным путем она здесь возникнуть не могла.
В Академии все меня знали под именем Редуард Кинг. На самом деле я русский. Мое настоящее имя — Дмитрий, а псевдоним Редуард Кинг я выбрал себе сам перед поступлением в Академию. Мотивация этого поступка осталась неясной даже мне самому.
Лет сто тому назад мои предки жили в небольшой деревушке под Вологдой. Я сам приезжал в те места несколько раз, в детстве, вместе с родителями, потом уже самостоятельно, в период академических каникул. Что-то неясное влекло меня туда, может, тяга к своим корням?
То, что я видел сейчас через стекло гермошлема, сильно напоминало мне маленькую вологодскую деревушку. Дома стояли в несколько рядов, не так чтобы очень ровных. Все дома — из круглых бревен, классические «избушки», которые можно собрать без единого гвоздя. Зачем гвозди, если можно воспользоваться молекулярным уплотнителем? Впрочем, не думаю, что здешние строители имели представление о молекулярном уплотнителе. Дома выглядели слишком настоящими. Не стилизация под старину, а сама старина.
