– Не знаю, может быть, роту ОМОНа вызвать? Вокзал оцепить, может быть? Мои люди пасут Бардина, но у меня всего четверо…
– А что, собственно, происходит? – поинтересовался Гуров.
– Да ни черта не происходит! – сердито буркнул Глузский. – Бардин приехал один с большой сумкой. Не знаю уж, сколько у него там «зеленых», но сумка очень большая и тяжелая. Теперь он торчит с этой сумкой в зале ожидания напротив касс и ждет звонка.
– Ждет звонка? Ты ничего не говорил про звонок.
– Не успел. Эти сволочи приказали ему везти деньги на вокзал и ждать дальнейших распоряжений. Они должны позвонить.
– Откуда поступил первый звонок? – спросил Гуров.
– Не успели засечь, – виновато сказал Глузский. – Связь быстро оборвалась. Как полагаешь, что они задумали? Они что – просто идиоты или это какая-то дьявольская хитрость?
– Подожди, не части! – сказал ему Гуров. – Хитрость это или дурость – тебе лучше знать. Твои клиенты, между прочим. Но вокзал оцепить на всякий случай надо. Только чтобы без лишнего шума. Займись-ка ты пока этим делом, свяжись с управлением, а я на Бардина посмотрю. Издали полюбуюсь. Может, замечу что-нибудь необычное.
Гуров оставил Глузского на автостоянке, а сам направился в здание вокзала. Бардин все еще околачивался возле касс, с раздражением поглядывая то на часы под потолком, то на собственные наручные часы. Так мог вести себя только человек, нервы которого были уже на пределе. Гуров не стал к нему приближаться, а исподволь пристально осмотрел заполненное народом пространство вокруг. Откровенно говоря, он не надеялся вычислить в этой кутерьме преступников. Он не знал их в лицо, а они ничем не спешили выдавать себя. Скорее всего, сейчас Гуров надеялся на чудо. Но чуда, разумеется, не произошло. Если за Бардиным и наблюдали, то наблюдали из надежного укрытия.
В принципе, Гурова устраивало, что до сих пор ничего не происходило. Время работало на них. Лишь бы удалось оцепить территорию вокзала, не привлекая внимания. Наверняка бандиты тоже сейчас следят в оба и прикидывают свои шансы. Где-то здесь находились и люди Глузского, но они тоже были осмотрительны и ничем себя не выдавали.
Вдруг Бардин встрепенулся и, не выпуская из руки тяжелой объемистой сумки, полез в карман и достал оттуда мобильник. Даже издалека Гуров видел, как побледнело его лицо. Он прижал трубку к уху и на несколько секунд замер, точно пораженный чудовищной болью.
А потом он мгновенно повернулся и, пряча на ходу мобильник, устремился к кассам. Гуров мысленно выругался, но, сохраняя невозмутимый вид, зашагал к выходу на перрон, не выпуская из виду фигуру Бардина, который суетился уже возле окошечка кассы.