– И куда же мы едем? – с некоторым недоумением поинтересовался Крячко, выводя машину со стоянки.
– Город посмотрим, – сказал Гуров. – Ресторанчик найдем какой-нибудь уютный, пообедаем. А заодно посмотрим на тех красавцев, которые за нами таскаться будут.
– Думаешь, будут?
– Думаю. Говорю же, у Игнатьева тут особый интерес. Он принял нас за охотников на наркомафию. Тут у них, оказывается, перевалочный пункт. До Европы рукой подать – ну, не в прямом, так в переносном смысле – иностранцев-то много бывает. Вот кто-то и наладил тут канал сбыта. Везут отраву курьеры. Причем не было ни одного случая, чтобы курьера перехватили. Как заколдованные. Вот Игнатьев и решил, что мы их расколдовывать приехали. А ему обидно – ему повышение по службе требуется, он сам хочет быть героем. Вот он и следит за нами, чтобы узнать то, что знаем мы.
– Он что, глупый? – проворчал Крячко. – Что бы мы тут стали делать без опоры на местные органы? Первым делом бы с ним же и связались. Он не понимает, что ли?
– Он решил, что мы не доверяем местным. И что у нас есть особая информация. В принципе, он со своей колокольни все делает правильно. Видишь, он даже на допрос вызывать нас не стал, с опознанием не торопится – я имею в виду убийство Сумского. Для него сейчас не это самое главное. Видимо, он точно знает, что Сумской к наркотрафику отношения не имел или имел самое косвенное.
– Но тогда получается, что кейс Грязнова тоже имеет косвенное отношение к этим делам, – сказал Крячко. – Иначе что-то уж больно странно все получается.
– Может, имеет, а может, и не имеет, – пожал плечами Гуров. – Это пока только гадание на кофейной гуще. Анастасию нам нужно увидеть.
– Да что Анастасия? – возразил Крячко. – Ну найдем мы ее, а она скажет, что я не я и лошадь не моя. Возьми ее за рупь двадцать! Имеет право против себя показания не давать.
– Это было бы верно, если бы мы вели официальное расследование. А в неофициальном ценны не только письменные показания, заверенные подписями и печатями.
Они немного помолчали. Мимо проносились улицы Болеславля, чистые, обильно украшенные зеленью деревьев. Крячко регулярно посматривал в зеркало заднего вида и наконец, не выдержав, заметил:
– Не вижу я хвоста, Лева. Снял твой Игнатьев наружку, я так думаю. После прокола со Славиком снял.