– Нет, на попятный я не пойду, – сказал Давыдов. – Я выполню то, что обещал. Но сегодня я не пришел, потому что совершенно закрутился. Только что вернулся из прокуратуры. А до этого ездил в морг, в милицию, бог знает куда еще… Произошло что-то ужасное. У меня убили шофера. Не понимаю, кому этот бедолага мог перейти дорогу?
– Ладно, расслабься! – перебил его Пашка. – Прямо сейчас выходи. Нам нужно поговорить. Я буду ждать тебя за углом, около газетного киоска. Только не забудь захватить с собой что обещал. И не обманывай меня второй раз.
– Но…
– Никаких но! – грозно произнес Пашка. – Разговор срочный. Тебя касается.
Все это очень не понравилось Давыдову. Не то чтобы ему было жалко денег… Нет, денег ему, конечно, тоже было жалко, но предстоящий разговор был даже хуже, чем потеря денег. Все эти несчастья слипались в какой-то грандиозный, неподъемный ком, который грозил вот-вот раздавить Давыдова. Он отправился на встречу, решив порвать с Павлом без проволочек, пусть даже придется для этого набить ему морду. Правда, Давыдов не был уверен, что сумеет это сделать, но он был уверен, что правда за ним, и сознание этого должно придать ему сил.
Конечно, можно было сделать это, и не отдавая денег, но чувствительная натура Давыдова не позволила ему так поступить. Он должен был сдержать слово. И к тому же деньги помогут ему избавиться от опасного друга.
Но уже подходя к назначенному месту, Давыдов начал испытывать мучительные сомнения. Ему вдруг вспомнились слова Павла, оброненные тем в телефонном разговоре. Он сразу сказал, что знает о неприятностях Давыдова. Но откуда? Откуда он мог про это знать?! Давыдова подняли с постели ранним звонком и в безапелляционной форме предложили приехать в… отдел МВД. Он ничего не понял и поначалу даже возмутился. Но когда на другом конце провода поинтересовались, не знаком ли он с гражданином Кашиным Савелием Ивановичем, Давыдов всполошился и вызвал такси. Он уже понял, что Савелия вызывать бесполезно, хотя звонивший наотрез отказался давать какие-либо объяснения.
Уже на месте, в милиции, предварительно подвергнув Давыдова настоящему допросу, ему наконец сообщили о трагедии. Это было настоящим ударом, почти нокаутом. Давыдов был настолько потрясен, что даже не сумел выяснить толком подробностей. Подробности он вылавливал по крупице потом – в прокуратуре, морге, снова в милиции. У него голова до сих пор шла кругом. Откуда же мог знать подробности Пашка?
Давыдов боялся делать какие-то предположения. Мозг отчаянно сопротивлялся – отбрасывал от себя каверзные вопросы. Но это мало помогало. На душе у Давыдова лежал огромный камень.