Как генералиссимус, как крестьянин, как Творец, а если и не как Творец, то как бы с ним под ручку. Ходят они вдвоем, только вдвоем друг друга и понимая. Ходят и поглядывают хозяйским глазом: каков Дом! Там щепочку подберут, там планочку укрепят... там мушку пропущенную в полет запустят, там травку забытую посеют... Варфоломей гордится своей близостью к Творцу и Творению: какая стройность, какая мощь! - вот его чувство от выстроенности томов. Творец усмехается про себя: эк, человек... это же надо так все перемешать, в такую кучу одну свалить: цветок, солдат, камушек, редкая тропическая болезнь, балерина, шакал, гайка... Фемида, Франция, фа, фазан... Что за монумент тщеславию - Энциклопедия! Какой практик не рассмеется, глядя на этот жадный, беспорядочный ворох, именуемый человеческим знанием? А Творец, ко всему, еще и практик.
Но и Варфоломей, хоть и король всего лишь, а тоже практик.
Кот, замок, вор, автокран, пирог, коляска, каска, скальпель, нога, прическа, ухо в мешочке, топор, колокольчик, хирург, шуба, волк, елка, бинт, саквояж, бочка с медом... На что же все это похоже?
И Варфоломей вспомнил отеческую снисходительность Творца, когда прогуливался с ним об ручку, вдоль равняющегося на грудь четвертого человека гвардейского энциклопедического полка... как Тот не одернул его, не осадил... и усмехнулся над собой Варфоломей и что-то будто понял в который раз. Придвинул к себе чистый лист бумаги... Вот сейчас сидит, рисует и смеется. Заставку к букве А.
Посредине листа - большая, толстоногая, прочно стоящая, как пирамида - А.
В левом верхнем углу от А парят рядышком аэростат и автомобиль; прямо под ними-араб в бедуинском одеянии целит с колена из винтовки, привязав своего осла к некоему орнаменту, на веточке которого уселся орел; целится араб в серну, что в страхе убегает от него по другую сторону А; на вершине буквы уселся некий удод; к левой боковине прислонился локтем арлекин; алебарды, пики, боевые топоры - целый арсенал - прислонены к правой боковине буквы; в замкнутом треугольничке буквы А - паук сплел свою паутину; серна боится бедуина и убегает, а рядом с ней страус и овца совсем его не боятся и пасутся себе; Арлекин смотрит через букву на гору оружия и будто улыбается: что, мол, за хлам... в ногах буквы - якорь, луковица, подкова...
Какое-то, однако, возникло неравновесие... Кто-то скребся и дышал за дверью. Неужто Мэгги? Варфоломей приник ухом к двери: никого. Он отворил ее, стараясь не щелкнуть замком... и в комнату скользнул белый кот.
Варфоломей вздохнул с облегчением и разочарованием. Взглянул на лист: кажется, хорошо! Орел перевешивал слева.