– Как доказать? - нахмурился Гадюкин.
– Устроили испытания. И вот тут-то ваш Альберт крупно опозорился… Сначала они с МАК-1000 играли в шахматы - так тот его просто разгромил… Мат в четыре хода, представляете?
– Меня не обучали играть в шахматы, - холодно ответил искусственный мозг. - Я даже правила игры знал только приблизительно. Это нечестно.
– В математическом испытании МАК-1000 его тоже обошел с легкостью…
– Он считает быстрее меня, ну и что? - с явной обидой спросил Альберт. - Калькулятор тоже считает быстрее человека - значит ли это, что калькулятор умнее?
– Ну, и во всех остальных испытаниях было примерно то же самое, - закруглился Эдуард Степанович. - МАК-1000 каждый раз побеждал. Но поражение нам засчитали не из-за этого…
– А из-за чего же? - подался вперед Гадюкин.
– Понимаете, после всего этого американский президент подошел к вашему Альберту и сказал этак снисходительно: «Знаешь, не очень-то ты умен, малыш…»
– А что Альберт?
– Ваш Альберт ударил президента по лицу манипулятором и сказал: «Уж поумнее тебя, дегенерат!»
Скрипнула дверь. Узенькая щелочка начала расширяться, и за ней показалось настороженное лицо. Или, скорее, мордочка. Заросшая мягкой короткой шерстью, с клочковатой бороденкой, карикатурными чертами лица и крупными лошадиными ушами.
Домовой.
Востренький нос с шумом втянул воздух, и его хозяин брезгливо закашлялся. Во дворе пахло бензином и еще какой-то пакостью. И-и-и, а раньше-то, раньше! Сено и молоко, молоко и сено! Ну и навоз еще. Хотя это как раз никуда не делось - вон, домик дощатый, с сердечком, так и несет от него, так и несет… Смешивается, правда, с лавандой или еще какими цветами - кто его тут разберет… Придумали тоже микстуру - «восвежитель воздуха»!
Старый домовой Прокоп жил в этом доме уже много лет. Имен сменил… и-и-и! Не сосчитать. По давней традиции, если хозяин дома в нем, дому, умирает, домовой берет его имя. Чтоб, значит, почтить память. А если дом пустой, такой покойник и сам может домовым стать…
Только это редко бывает.
Любил Прокоп свой дом. Да и как не любить, коли дом с домовым, почитай, единое целое. Хоть и старенький уже домик, еще до революции возвели, а все одно - не желает душа другого, да и все тут. Стены-то сменить нелегко, не у всякого выходит… Иной домовой и вовсе такого не переживет - помрет, вот и вся недолга.
Но Прокоп сменял жилище уже неоднократно. Да и как иначе, если в том годе старик отпраздновал юбилей? Полторы тысячи лет уже Прокоп по земле ковыляет, за печкой ютится, по трубе стучит. Он - старая дружина, теперь таких уже не водится, забыла молодежь свои корни, забыла…