Стараясь не шуметь, колдунка пробралась по головёшкам вглубь развалин. Возле закопченной стены она рухнула на колени и заботливо устроила на пепелище Илана. Лишь после этого девушка решилась выглянуть из чёрного оконного проёма и на улицу. В мешанине снежинок она увидела силуэт Тороя. Маг стоял на одном колене посреди заметённой мостовой и невозмутимо поправлял сапог. Ветер рвал полы его плаща.
Люция нервно переступила с ноги на ногу и с ужасом начала ждать появления преследователей. Внезапно, у ног ведьмы что-то шевельнулось, отвлекая искательницу приключений от суетных мыслей. Боясь не то что опустить глаза или пошевелиться, а даже просто сделать вдох, девушка тихо застонала от невыразимого ужаса. Ей отчего-то показалось, что сейчас из-под обуглившихся головёшек высунется чёрная человеческая рука, схватит её за щиколотку, а затем появится и сам хозяин дома, посмертный покой которого молодая колдунья так нагло нарушила. Однако, ничего подобного, разумеется, не случилось, просто заворочался во сне Илан, а струхнувшей ведьме оказалось достаточно едва слышного шороха для того, чтобы вообразить не весть что.
Девчонка судорожно сглотнула и, стараясь не всматриваться в очертания кое-где присыпанных снегом головёшек, снова выглянула на улицу. От каменной покрытой копотью стены дома пахнуло гарью. Ладони, которыми Люция прислонилась к обуглившемуся подоконнику, стали черны от сажи, но ведьма этого не заметила. Она отбросила с лица прядь волос, оставляя на лбу и щеке грязные угольные следы, и снова всмотрелась в завывающую пургу.
* * *
Неожиданное хладнокровие пришло само собой — сердце стучало размеренно и спокойно. Торой видел обоих преследователей и знал, что через пару десятков шагов они достигнут конца квартала и повернут налево, в точности повторяя путь, проделанный беглецами. Лишь только путники обойдут аккуратный двухэтажный дом с изящным крыльцом, как волшебник окажется в поле их зрения.
Чародей сделал глубокий вдох и опустился на колено прямо в снег, подставив преследователям беззащитную спину. Он прекрасно знал — они не станут набрасываться сразу. Не станут хотя бы потому, что он единственный бодрствующий человек в городе, где, скованный колдовскими чарами, спал даже королевский маг. А уж это чего-нибудь да значило. Потому волшебник меланхолично поправил Рунический нож под голенищем сапога и только после этого почувствовал, что замечен.
Торой, не спеша, поднялся на ноги, отряхнул колено от снега и, по-прежнему не поворачиваясь, простёр к земле порядком окоченевшую ладонь. Покалывание усилилось, а потом неожиданное тепло приласкало застывшие пальцы, когда Молния Ищейка рванула к ним, скользя над сугробами.