Пыхтение изредка прерывалось жалобным всхлипыванием. Торою хотелось ободрить Люцию, подать голос, но тут кроны сосен, что парили в сумеречном небе, закружились, и волшебник снова провалился куда-то в вязкий туман.
* * *
Тихо поскрипывало перо. Звук этот был для Тороя давно забытым и восходящим к детству, к тому далёкому времени, когда юный маг упражнялся в волшебстве. Его наставник имел привычку, свойственную многим учителям — с одной стороны вполглаза следить за своим практикующимся учеником да делать ему замечания, относительно правильности исполнения задания, а с другой стороны вполглаза заниматься чем-то ещё, например, писать письма.
Торой открыл глаза. Странно, теперь ничего не болело, даже слабости, и той не осталось ни малейшего следа.
— Гляди-ка, очнулся. — Без удивления произнёс незнакомый мужской голос.
Волшебник огляделся, гадая, где окажется на этот раз. Увиденное не разочаровало — маленькая комната в обычной деревенской избе. В комнате царили темнота и тишина. Такая тишина бывает по ночам, когда все звуки умолкают и остаются лишь стоны ветра за надёжными стенами дома, да потрескивание углей в камине. И, правда, в углу горел очаг, а у тёмного окна за самым обычным обеденным столом устроился на скамье человек неслабого сложения и при свете сальной свечи что-то писал на малом листе пергамента. Человек сидел спиной к Торою, и волшебник видел длинные русые волосы, рассыпавшиеся по широким плечам. Больше в комнате не оказалось никого и ничего — разве только ещё лавка, на которой покоился сам Торой.
Низложенный маг неуверенно сел, ожидая, что тело в любой момент подведёт и вновь откликнется приступом необъяснимой немочи. Но нет, обошлось. Голова оставалась ясной и по-прежнему лёгкой.
— Ты, садись, садись. И часы достань, — посоветовал, не оборачиваясь, сидящий за столом богатырь.
Да, мужик и впрямь был крепким. Из таких, как этот неизвестный писарь (до чего смешно он смотрелся с тонким гусиным пером в могучей руке) можно было скроить двух Тороев, да ещё и на половинку Люции осталось бы…
— Ты кто? — решился, наконец, маг.
Слышать собственный голос оказалось невыразимо радостно. Всё-таки это замечательно, когда можешь говорить без усилий, исторгая из груди не жалкий хрип, а вполне внятную человеческую речь.
Богатырь хмыкнул и ответил:
— Следи за временем. Его у нас очень мало. Так что, чем трепаться без толку, достань часы. — И добавил со знанием дела, — они у тебя в правом кармане.
Торой решил не спорить, хотя оставалось только гадать, откуда детинушка знал о том, в каком кармане у мага находятся часы. Внезапно волшебника накрыло вполне определённое