Взяв подарок, Адриан направился к хозяйским покоям, расположенным в другом конце коридора. Погруженный в свои мысли, он забыл постучаться и открыл дверь, прежде чем позвать ее:
— Даниэлла!
Войдя в комнату, он опешил . Даниэлла, изящно изогнувшись, полулежала в сидячей ванне с двумя покрытыми золотом ручками. Ванна стояла у самого камина, и, судя по всему, Даниэлла наслаждалась его теплом. Ее волосы были уже вымыты и расчесаны и сейчас свисали через край ванны, падая густым потоком на белоснежную шкуру, расстеленную рядом.
Увидев Адриана, девушка быстро подтянула колени к груди, лицо ее стало сердитым, зеленые глаза метали молнии.
— Я никогда не считала шотландцев столь же учтивыми, как гасконцы, но мне всегда казалось, что все мужчины христианского мира достаточно воспитаны, чтобы стучать, прежде чем врываться в чужой дом.
Проклятие! Опять она говорит с ним свысока!
— Этот дом — мой! — резко оборвал он ее.
— Ваш?
— Да, мой. Я просто позволил вам пожить в нем и прошу не забывать об этом.
Даниэлла еще сильнее сжалась, однако ей не удалось укрыть от его взгляда стройные длинные ноги и крепкую округлость грудей.
Адриан проклинал себя за то, что вошел без стука. Внизу живота заныло, плоть поднялась, словно древко знамени.
А он, глупец, обещал ей дать время…
— Адриан, умоляю, что вам здесь надо? — закричала Даниэлла, и Мак-Лахлан с удовольствием отметил, что она так же нервничает, как и он.
Шотландец молча подошел к покрытой великолепным гобеленом кровати и разложил на ней красивую ночную рубашку.
— Подарок от принцессы Уэльской Джоан, жены принца Эдуарда, — сказал он отрывисто.
Глаза девушки загорелись при виде чудесной вещи, и она затаила дыхание.
Адриан достал маленький стеклянный флакончик, наполненный темной жидкостью, и положил его рядом с рубашкой.
— Подарок от меня, — сказал он.
— Что это — взволнованно спросила она.
— Куриная кровь.
Даниэлла непонимающе посмотрела на него.
— Надо размазать ее по простыне, — объяснил Адриан, — до того как утром придут с проверкой.
Краска стыда разлилась по всему ее телу, еще больше подчеркивая изумрудную зелень ее глаз и красоту блестящих иссиня-черных волос.
— Спасибо, — с трудом выдавила она. — А сейчас, милорд, доставьте мне удовольствие и покиньте комнату. Моя вода стынет.
Он хотел бы уйти, но, к сожалению, не мог. Вместо этого он подошел к ванне и опустился на колено у ее края. Он чувствовал, как дрожит прекрасное девичье тело цвета слоновой кости.
Однако боль в паху была еще нестерпимее. Видит Бог, если он быстро не предпримет что-либо…
— Адриан, убирайтесь! — закричала Даниэлла, но, заметив, как посуровело его лицо, поспешила добавить: — пожалуйста, уйдите.