Эдуард сознавал, что в данный момент не имеет достаточно вооружения и людей, чтобы вернуть французский трон, но Филипп Валуа сейчас захватил и Аквитанское герцогство — самое большое и, может быть, самое важное владение Англии на французской земле. Филипп также осмелился угрожать Эдуарду, заявив, что разрешение вопроса, связанного с правом владения Аквитанией, невозможно до тех пор, пока Эдуард не вернет шотландцам их прав. Но Эдуард твердо решил: будь он проклят, если позволит французам указывать ему, как вести себя с шотландцами.
Вот почему Эдуард оказался под стенами этой крепости. Он пришел, чтобы сразиться со своим французским кузеном, а вместо этого ему пришлось воевать с женщиной.
— Приведи ее! — приказал он Роберту.
Когда графиню ввели в комнату, Эдуард подумал, что она станет рыдать и просить пощады, но ничего подобного не произошло. Наоборот, она гордо вскинула голову, и смело посмотрела королю в глаза. Ее волосы были чернее ночи и потоком струились по спине. На ней было пурпурное платье, отделанное мехом по вырезу на груди и рукавам. Глаза — зеленые, словно изумруды, горячие, испепеляющие — вызывающе смотрели на Эдуарда, и в них не было ни раскаяния, ни мольбы. Графиня оказалась стройной и гибкой, платье плотно облегало ее фигуру. От нее исходил нежный запах лепестков розы, а цвет наряда Леноры оттенял розоватую прозрачность ее лица. Эдуард не мог понять, что с ним внезапно случилось, что на него так подействовало: то ли исходящий от Леноры нежный запах, то ли ее взволнованный вид, то ли вздымающаяся от возбуждения грудь, но гнев короля вдруг утих, и на смену ему пришло желание. Сильное, горячее, непреодолимое.
Ее лицо было необыкновенно прекрасным. Эдуарду казалось, что если он погладит его, то почувствует под рукой мягкость и нежность шелка. Поток струящихся густых черных волос будил воображение, действовал возбуждающе.
Ленора спокойно смотрела на короля, и в ее взгляде ощущались дерзость и презрение. Даже сейчас она была не склонна просить пощады. Возможно, она надеялась, что благородная кровь, текущая в ее жилах, послужит ей хорошей защитой. Видит Бог, она ошибалась.
Эдуард шагнул к ней, злясь, что даже сейчас, когда она оказывает открытое неповиновение, он так сильно желает эту женщину. Видит Бог, у него хватит сил казнить ее, если он того пожелает!
— Ведьма! — закричал он и ударил ее по щеке с такой силой, что графиня закачалась и опустилась на одно колено.
Король взглянул на нее, и его охватило мимолетное раскаяние. Но вот она снова гордо вздернула голову и посмотрела на него глазами, сверкающими, словно россыпь драгоценных камней.