Двести? Больше? Или только казалось, что их очень много, потому что они заполнили собой узкую улочку?
Аллора посмотрела на отца, стоящего рядом и тоже пристально вглядывающегося в ряды проходящих мимо окна воинов.
— Ага, вот и он появился, — пробормотал Айон, — знаменитый граф Уэйкфилд…
Тон, которым это было произнесено, удивил Аллору. В нем были и горечь, и восхищение.
— Кто это? — спросила она.
Отец, будто не слыша вопроса, тихо продолжал:
— Возвращается из Нормандии.
— В Нормандии восстание?
— Люди всегда восстают, когда кто-нибудь старается прибрать к рукам слишком много, как это делает Вильгельм. А потом и дробит свои владения: Англию — одному сыну, Нормандию — другому. А тот, кому досталась Нормандия, уже приносит своему отцу немало головной боли. — Отец печально покачал головой. Затем погладил блестящие волосы дочери и нежно улыбнулся ей. — В этом отношении, доченька, мне повезло. Твоя мать всегда думала, что мне хотелось сына, но я и представить себе не могу, что бы делал без тебя. И без всех моих родных, кто сейчас со мной, — брата, семьи, всего моего рода. Не могу себе представить, что пришлось бы воевать за то, что я имею право им оставить!
— Отец, — искренне воскликнула она, — я буду молить Бога, чтобы ты жил вечно!
— Полно, полно, ни одному человеку не дано жить вечно. Как видишь, Вильгельм это понимает… Поэтому я благодарен судьбе, что Дальний остров будет принадлежать тебе и что Роберт и вся моя семья будут всегда с уважением относиться к моим желаниям. Мы не такие, как они. Мы совсем другие.
Аллора с сомнением выгнула бровь, но не возразила. Ей уже приходилось видеть, как грубые лаэрды пограничных земель бьются друг с другом, как дикари, из-за оставленных в наследство горного участка или прибрежной полосы. Но, тем не менее, они соблюдали свои законы и взаимно уважали право каждого на частную собственность.
Возможно, именно такого уважения и не хватало норманнам?
В созерцании триумфального шествия войска через город к королевской резиденции была и полезная сторона это отвлекло отца от тревожных мыслей о Роберте и Вильгельме, и он продолжал следить взглядом за молодым нормандским дворянином.
— Так кто же это такой? — снова спросила Аллора. — Наверное, презренный тип, самый худший из всех королевских приспешников? — Она явно вызывала отца на откровенность.
Но Айон медленно покачал головой, потом налил вина в бокал и отпил глоток.
— Нет, он молод и отважен. И у него хорошая голова на плечах, что было понятно с детства. Он не из тех, к кому Можно относиться пренебрежительно, дочь. Если окажешься рядом с ним — будь осторожна!