— Кошки, собаки?…
— Какая же это скотина? Были, конечно, и кошка, и собака. Кошка Дымка, серая, пушистая, уж не знаю, каких кровей. И Рогдай, это кобель, метис — лайка с овчаркой.
— Рогдай — ишь, как важно! И что, этот воитель смелый на цепи сидел?
— Когда на цепи, а когда и так бегал. Пёс умный, шкоды от него не бывало. И сторож хороший, чужих к дому не подпускал. На улице — любому хвостом машет, а в калитку не заходи — такой гам поднимет!
— На вас тоже лаял?
— На меня — нет.
— И как, по-вашему, можно всё это хозяйство втихую вывезти? На машину не погрузишь. Своим ходом, что ли, ушли? Этакий караван незаметно от людей не проведёшь. В прошлое они уйти не могли?
— Как? Без меня они не умеют.
— Ладно, пусть будет так. Поросёнка они зарезали; кровь во дворе — свиная, а все остальные, в том числе и куры, ушли своим ходом.
— Кур можно в плетёном коробе увезти. Живых кур Платон на рынок в коробе возил. Тесно, но поместятся.
— Короб на месте?
— Не видал. Кажется, нету.
— Значит, куры в коробке… Ружьё у Платона какое было?
— Двустволка. А точнее — не знаю, не разбираюсь я в ружьях.
— Между прочим, не зарегистрировано. Где он его взял?
— На ярмарке купил. В восемьсот шестьдесят четвёртом году.
— Из тех, значит, времён. Патроны где брал?
— Не знаю. Так он и стрелял редко. В кои-то веки за зайцем сходит. А чтобы глухаря или бобра — этого нет. Шурке на свадьбу лисицу добыл.
— Шкурки сам выделывал?
— Сам.
— Мастер! Я вот не умею. А ружьё, значит, было рабочее. Стрелял Платон метко?
— Не жаловался.
— Тогда сходим, поглядим на то место, где стрельба была.
— Они живы? — не выдержал Горислав Борисович.
— А вот этого уже я не знаю. Кровь на траве человеческая, но чья? Трупов покуда не нашли. Всё увезено. Разве что тоже своим ходом ушли или в коробке вместе с курами.
Горислава Борисовича передёрнуло от таких шуток, но он промолчал, отложив чтение нотаций на потом.
На берегу реки, куда их привёл дежуривший в доме сотрудник, было тихо, и ничто не напоминало о недавней трагедии. Тут был всего один человек, молодой мужчина в шортах, ничуть не похожий на сотрудника милиции. Он выискивал что-то в траве, обходясь при этом без лупы, непременной для всякого порядочного шерлока холмса. Места, где обнаружилась кровь, были помечены белыми флажками. Мест таких было пять, и это очень не понравилось Гориславу Борисовичу.
— Тут что, пять человек застрелили? — скрипуче осведомился он.
— Полный анализ обещали завтра к утру, — доложил подошедший холме, — так что предполагать можно что угодно. Трупы переносили, или раненый с места на место переползал. Натоптано кругом хорошо.