— Из Парижа в Алжир можно было за три дня добраться, и французов в Алжире проживала не одна сотня тысяч, однако же это не помогло… — Горислав Борисович гордо посмотрел на майора, но тот не слушал, напряжённо всматриваясь в туман.
— Внимание! наконец произнёс он, перещёлкнув рацию. — Всем внимание!
Горислав Борисович вскинул взгляд и понял, что они приехали.
Под колёсами захрустело вполне реальное бездорожье, усыпанное мелким камнем, без каких бы то ни было признаков травы. Туман рассеивался, сверху проглядывало солнце. Потом справа появился смутный силуэт, через полминуты обратившийся в дерево.
— Что ещё за чудо? — удивлённо произнёс майор.
Дерево и впрямь было непохоже на то, что обычно встречается в Средней полосе. Толстый ствол, покрытый словно не корой, а грубой кожей, прилегающие к стволу ветви с мелкой хвоей, напоминающей не то тую, не то кипарис. Такое растение привлекало бы взгляды даже в ботаническом саду, а здесь оно вольно возвышалось среди каменистой россыпи, верхушка была обломлена ветром или грозой, земля вокруг усыпана сухими ветками и хвоей.
— Это вроде араукария, — подал голос возница. — Южное дерево, в Крыму таких много.
— Какого чёрта нас в Крым занесло? — майор повернулся к Гориславу Борисовичу. — Ты же говорил, географически мы никуда не передвинемся и, значит, должны быть на Северо-Западе России.
— Я откуда знаю? — пожал плечами проводник. — Я никогда не ездил в прошлое с таким количеством народа. К тому же караван вели вы. Увлеклись среднеазиатской политикой и заехали куда-нибудь в Герат или Хиву. На Крым это не больно похоже.
— На Герат — тоже. Я там ни одной араукарии не видал.
Уже совсем разъяснелось, можно стало разглядеть весь склон, сбегавший к небольшому продолговатому озерцу. Трещины в пересохшей глине показывали, что ещё недавно вода в озере стояла высоко, но засуха и жара сократили зеркало вдвое.
— Движемся… — произнёс майор. — Герат или не Герат, но в таких местах возле воды всегда след отыщется.
— Может, сначала повозки разделим? — спросил кто-то. — А то ползём как сороконожка.
— Потом. У биркета сделаем остановку и распутаем связку.
Спустились вниз. Уже на полдороге стало ясно, что перед ними не биркет, а остаток старого русла. По весне или в период дождей окрестности, видимо, оживали, по распадку шла вода, о которой сейчас напоминали лишь размывы окаменевшей красной глины. Ниже по руслу виднелась целая рощица деревьев, судя по всему — тех же араукарий.
— Вообще-то араукария — чилийская ель, — прозудело у майора в наушнике. — В Средней Азии — только саженная, да и то завезли недавно.