Двенадцать тысяч лет назад (Анэ) - страница 22
Четыре раза обходит привидение вокруг, четыре удара падают на грудь каждого, и потом привидение исчезает.
Неподвижность… тишина… Даже стонать запрещается.
Что это приближается теперь с другой стороны?
Это – чудовище. Его голова похожа на острый треугольник, на ней торчат два козлиных рога, все лицо в черных и белых полосах. В руках прут с раздвоенным горящим концом.
Чудовище танцует среди рядов застывших тел. Внезапно огненный прут опускается на правое плечо Нона. Слышен треск лопающейся кожи, разносится запах паленого, но мужественный Нон не издает ни звука.
Один за другим юноши получают такое же горячее клеймо. И во второй раз танцует чудовище и во второй раз клеймит лежащих: теперь оно ранит их в левое плечо, а затем бесшумно исчезает в расселине скалы…
Время бежит, как вода в реке…
Вот появляется какое-то бесформенное существо. Оно наклоняется к лежащим и говорит голосом, не похожим ни на какой человеческий: «Теперь придет смерть!» И, склоняясь еще ниже, оно острым камнем ударяет каждого в то место, в котором охотник перерезает горло пойманному животному. Кровь брызжет ручьем. Бесформенное существо вливает в глотку юношей какую-то горькую жидкость.
– Теперь придет смерть, – повторяет он. И юноши чувствуют, как жизнь оставляет их.
Солнце стоит низко над горизонтом. Нон смотрит из-под полуопущенных ресниц. Он лежит на террасе. Поворачивает голову – рана на шее болит. Он видит рядом с собой бледных, как трупы товарищей. На их шеях также зияют раны. Их невидящие глаза широко открыты.
Холодная струя воздуха касается лба Нона, и он слышит голос:
– Если ты умер, то воскресни, чтоб родиться вновь.
И он чувствует, как какая-то едкая жидкость вливается в его пересохшую глотку. Он открывает глаза и тут же зажмуривается.
Яркий свет наполняет узкую пещеру. В глубине он видит самого великого предка в том образе, какой он принял, чтобы вечно охранять своих детей. Перед ним, склонясь, стоят три старца в медвежьих шкурах. На их руках надеты когтистые медвежьи лапы. А по бокам стоят в ряд все посвященные мужчины из племени Медведя – с ярко раскрашенными лицами и плечами, в своих праздничных одеждах. Они поют хором, и в их песне повторяются все те же слова: «Медведи, Медведи!» Потом пение прерывается диким ревом.
Нон захвачен этим зрелищем. Страдания, которые он перенес, страх и усталость, напиток, который усыпил его, и напиток, который его пробудил, – все это смутно проносится его сознании. Он приподнимается; он чувствует себя сыном Медведя, и его голос присоединяется к хору мужчин. Другие юноши следуют его примеру.