Абдель сказал:
— Благодарю, Гарри, за столь исчерпывающую информацию, характеризующую нынешнее состояние Соединенных Штатов. Америка начинает собирать плоды своей бестолковой политики. А Россия вполне может нанести еще более мощные удары по потенциально опасным для нее объектам вне собственной территории. Это плохо! Но, видимо, неизбежно. С неизбежностью надо мириться. В общем, я жду сведений о Таруни, Мурдае и Амуркуле.
— О'кей! До связи!
— До связи, Гарри!
Закончив переговоры с полковником, Абдель вызвал помощника и велел подать ужин. Отужинав, он вышел из дома, оставив на связи Талбока, прошел в подвал бункера. Увидел окровавленное, исполосованное глубокими рубцами, повисшее на цепях тело Амуркула. Рядом – Рани с хлыстом в руке. Спросил инквизитора:
— Добился чего-нибудь?
— Так, ничего существенного.
— Конкретнее!
— Мохаммед признался лишь в том, что вечером, накануне выступления из Парши, к нему заходил Ахмад Мурдай. Спросил, когда вы собираетесь выехать в Сунгар.
— И все?
— Все, саиб!
— Что ответил Амуркул?
— Назвал время, определенное планом перехода.
— Что Мурдай?
— Ничего. Ушел.
Абдель отрезал:
— Не верю!
От стены раздался слабый голос Амуркула. Тот, видимо, пришел в себя:
— Шейх! За что ты со мной так?
Аль Яни подошел к распятому подчиненному.
— За что? Вопрос поставлен неправильно. Не за что, а почему. Потому что я подозреваю тебя в измене!
— Но на чем основываются твои подозрения? Я всегда верно служил тебе!
— Мы на войне, Мохаммед, у войны свои жестокие законы! Они перемалывают всех, и виновных, и невиновных! Разве люди, гибнущие под бомбами, чем-то провинились перед теми, кто отдал приказ бомбить их? Ничем. Но они гибнут, становясь жертвой ситуации. Кому-то везет, и он выживает в огненном аду, кому-то нет, и тот умирает! Тебе не повезло. Ты стал жертвой войны. А вот заслужил ты смерть или нет, я узнаю позже. И решу твою участь!
Амуркул простонал:
— Даже если я ни в чем не виноват, после этого допроса ты не оставишь меня в живых.
— Как знать, как знать, Амуркул! Если тебе нечего добавить к сказанному Рани, молись. Молитва облегчит твои страдания. И родит надежду. Пока человек надеется, он живет.
— Ты не убьешь меня прямо сейчас?
— Нет! Это я всегда успею сделать. Но не заставляй меня повторяться. Прими случившееся как должное. Мужчина должен всегда оставаться мужчиной. Мы еще встретимся.
Абдель повернулся к Рани, приказал:
— Сними его с цепей, дай воды, хлеба, йод, бинты. Дверь камеры на замок. Рядом часового из числа самых преданных тебе людей!
Рани поклонился:
— Слушаюсь, саиб!