– Что же отец? Он ли ее убил?
– Кто знает, сынок? Непонятно! Не признает он себя убийцей. Но и настоящего не нашли. В газетах пишут, что она в квартире одна находилась в тот вечер. Прислугу отпустила. И вошел убийца, сам вошел, дверь ему не открывали, сама хозяйка в спальне была. Значит, имел ключ. А кто-то ключ имел? Только Тимофей! Стало быть, он и зарезал! Темное дело, сынок, темное! Только если Тимофей и вправду виноват, все равно он тебе отец, а мне муж!
Ангелина Петровна невольно вздрогнула, когда увидела мужа. Правда, ей до этой встречи разрешали свидания, они виделись, когда он находился под стражей. Но то были мимолетные встречи, наполненные злым раздражением и бессилием Толкушина. Она приходила, чтобы сказать ему, что она не отреклась от него, что будет пытаться ему помочь, скажи только – что делать, куда бежать, кого просить? Толкушин, увидев в первый раз жену, взревел, как дикий зверь. Не нужна ему ее помощь, чтоб не смела ходить к нему со своей богоугодной жалостью! Не нуждается он в этом, ведь не виноват он!
Однако время шло, следствие запуталось. Толкушин сник, и пыл его погас. Пока он сидел в тюрьме, дело его стало разваливаться, он терпел огромные убытки. И мысль о том, что он может разориться и превратиться в нищего, стала глодать его еще сильнее, чем боль от потери любовницы. Пришлось смириться с тем, что жена продала фамильные драгоценности и вытащила его из тюрьмы, пусть под надзор полиции, но все же на свободу!
– Ну здравствуй! – произнес Толкушин, переминаясь с ноги на ногу. – Он не решился обнять Ангелину Петровну, которая при виде его вся сжалась в комок.
– Здравствуй, Тимофей! – тихо ответила жена.
Она отвела глаза, так ей больно было смотреть на него. Он постарел и обрюзг, борода стала совсем седая. Пышный чуб поредел и повис. Толкушин сильно похудел, и на лице его проступили горькие старческие морщины, а складки вокруг рта стали глубокие, как рвы.
– Что, хорош? Противно тебе на меня смотреть? – он уже готов был снова кричать на жену. Но она только кротко произнесла:
– Поедем поскорее домой, а то вон уже люди собираются на нас глазеть! Поедем, Тимоша! Там нас радость ждет.
– Какая такая радость? – с недоверием пробурчал Толкушин, подсаживая жену в экипаж.
– Гришенька вернулся! Сынок наш опять с нами!
– Вот как! – Этой новости Тимофей Григорьевич и впрямь искренне обрадовался.
Кучер с поклоном приветствовал хозяина:
– С возвращеньицем, барин! Рады-с! Слава тебе, Господи!
Лошади тронулись. От толчка супруги невольно соприкоснулись локтями и тотчас же отпрянули друг от друга.