Между тем лодка двигалась вдоль острова, берег был извилистый, и там, где ожидался последний окончательный поворот и выход на широкий простор, открылась небольшая заводь. Сюда не долетал шум прибоя, стоячая вода отражала лодку и лицо Маши, перегнувшейся через борт. Маше эта заводь показалась странной, поверхность воды была словно стеклянной. И что совершенно удивительно, среди уже начинавшей желтеть болотной травы и водорослей она увидела странные большие кувшинки. Разве могут кувшинки цвести осенью, хотела она спросить у мужа, как вдруг гладь воды дрогнула, и на поверхности бесшумно возникла змеиная голова на тонкой длинной шее. Змея замерла на несколько секунд, вперив в девушку невидящий взор желтых глаз, а затем исчезла в глубине, оставив на поверхности легкие круги.
– А! – простонала Маша, махнув рукой. – Господи! Что это было? Ты видел это?
От страха и изумления она даже стала слегка заикаться.
– Что такое? – Генрих спокойно правил лодкой.
– Голова! Змея! – только и могла произнести перепуганная жена.
– Пустое! Это, видимо, старое дерево в воде, коряга или что-нибудь подобное! – И он решительно ударил веслами по воде.
Поднялся ветер, Генрих, тревожно поглядывая на нарастающую волну, налег на весла. Вскоре показался остров, где был разбит сад, изогнутый мост. Маша поспешила выбраться из лодки, все еще недоумевая, привиделось ей или впрямь она обозналась, приняв корягу за мистическое существо?
Вечером того же дня муж, вдруг сжав локоть жены, произнес тихим и значительным голосом:
– Сегодня ты прикоснулась к самым потаенным уголкам моей души. Я отворю перед тобой еще одну дверь.
И они двинулись куда-то вниз, кажется, в подвальное помещение, где Маша еще не была. Она ожидала запаха плесени и сырости, как бывает в подполье, но, к ее удивлению, пространство оказалось сухим и очень обширным. Генрих вел ее через мрак, освещая путь лампой. Маша разглядела старинную каменную кладку, высокие своды, под ногами был настелен деревянный пол. Все выглядело таинственно и будоражило воображение.
– Бог мой, Генрих, я и не подозревала, что под нашим домом такое подземелье!
В ответ он слабо улыбнулся и распахнул тяжелую массивную дверь. Небольшая комната, облицованная дубовыми панелями, утопала во мраке. Свет одинокой лампы не мог его рассеять. Генрих, пошуршав в углу, зажег еще две. В комнату просочился горьковатый аромат, словно именно лампы источали его. И тут Маша ахнула. Со всех стен на нее смотрели неведомые фантастические существа. Полузвери, полулюди. Вместо морд – лица, глаза – блюдца. Лапы и хвосты, руки и ноги – все перемешано. Собака, огромная, черная, с телом человека и человечьими глазами. Огромные белые мыши, омерзительными хвостами связанные в букет, а через них растут диковинные цветы, те самые, из оранжереи. Нестерпимое сочетание красок.