Ей нравилось в Топоркове не только уменье лечить, но и "положительность", которую она успела прочесть на лице доктора.
Старым людям почему-то сильно нравится эта "положительность".
- Жаль только, что он... он такого низкого происхождения,- сказала княгиня, робко взглянув на дочь.- И ремесло его... не особенно чистое. Вечно в разной разности копается... Фи!
Княжна вспыхнула и пересела на другое кресло, подальше от матери. Егорушку тоже покоробило.
(*66) Он терпеть не мог барской спеси и важничанья. Бедность хоть кого научит! Ему не раз приходилось испытать на самом себе важничанье людей, которые были богаче его.
- В нынешние времена, мутер[2],- сказал он, презрительно подергивая плечами,- у кого есть голова на плечах и большой карман в панталонах, тот и хорошего происхождения, а у кого вместо головы седалище тела человеческого, а вместо кармана мыльный пузырь, тот... нуль, вот что-с!
Говоря это, Егорушка попугайничал. Эти самые слова слышал он два месяца тому назад от одного семинариста, с которым подрался в биллиардной.
- Я с удовольствием променял бы свое княжество на его голову и карман,добавил Егорушка.
Маруся подняла на брата глаза, полные благодарности.
- Я сказала бы вам многое, maman, но вы не поймете,- вздохнула она.Вас ничем не разубедишь... Очень жаль!
Княгиня, уличенная в рутинерстве, сконфузилась и принялась оправдываться.
- Впрочем, в Петербурге я знавала одного доктора - барона,- сказала она.- Да, да... И за границей тоже... Это правда... Образование много значит. Ну, да...
В первом часу приехал Топорков. Он вошел так же, как и в первый раз: вошел важно, ни на кого не глядя.
- Не употреблять спиртных напитков и избегать, по возможности, излишеств,- обратился он к Егорушке, положив шляпу.- Следить за печенью. Она у вас уже значительно увеличена. Увеличение ее следует всецело отнести на счет употребления напитков. Пить прописанные воды.
И, повернувшись к Марусе, он преподал и ей несколько заключительных советов.
Маруся выслушала со вниманием, точно интересную сказку, глядя прямо в глаза ученому человеку.
- Ну-с? Вы, полагаю, поняли? - спросил ее Топорков.
- О, да! Merci.
Визит продолжался ровно четыре минуты.
Топорков кашлянул, взялся за шляпу и кивнул головой. Маруся и Егорушка влились глазами в мать. Маруся даже покраснела.
Княгиня, покачиваясь, как утка, и краснея, подошла к доктору и неловко всунула свою руку в его белый кулак.
- Позвольте вас поблагодарить! - сказала она. Егорушка и Маруся опустили глаза. Топорков поднес кулак к очкам и узрел сверток. Не конфузясь и не опуская глаз, он помочил во рту палец и чуть слышно сосчитал кредитные билеты. Он насчитал двенадцать (*68) двадцатипятирублевок. Недаром Никифор бегал куда-то вчера с ее браслетами и серьгами! По лицу Топоркова пробежала светлая тучка, нечто вроде сияния, с которым пишут святых; рот слегка передернула улыбка. По-видимому, он остался очень доволен вознаграждением. Сосчитав деньги и положив их в карман, он еще раз кивнул головой и повернул к двери.