— Ах он, сука неблагодарная! — возмутился Крюгер. — Мы ему, значит, работу дали, бабки платим, козлу, а он нас за гадюшник держит?
— Так вы и есть руководители этого центра?
— Я предупреждал, Тамара, — повысил голос Арнольд, — на ваши вопросы ответы вы получили, теперь вопросы задаю я!
Крюгер тут же предложил:
— Проучить, босс?
— Подожди! А что ваш муж говорил о наркотиках? — неожиданно спросил Арнольд, пристально глядя на Тамару.
— О наркотиках? Ничего. А что…
— Советую говорить правду, — прервал ее Арнольд.
— Ничего, клянусь вам! Про пьянство и блядство, прости меня, дочь, говорил. Про то, что девочек малолетних из провинции в рабынях для утехи держат, тоже говорил. Но про наркотики ничего и никогда!
— Про девочек-рабынь, значит, трепал языком?
— Господи, может, я что-то путаю, мне больно говорить! Все тело затекло, развяжите хоть руки.
— Обойдешься, — рявкнул Крюгер, — босс, она все врет! На ее роже написано, что врет, муженька выгораживает! Не мог майор жене своей не сказать, коль в ментовку заяву кинул. Не мог не посоветоваться!
— Я говорю правду! — в отчаянии крикнула Тамара.
— Вот это мы сейчас проверим! Босс, разреши, а?
Арнольд налил в фужер остатки коньяка и, глядя, как при свете керосиновой лампы переливается всеми цветами радуги напиток богов, сказал:
— Тамара, даю вам пять минут! Хорошенько подумайте и вспомните, что именно вам говорил муж о наркотиках и с кем вы беседовали на эту тему. Советую вам сознаться, иначе вас ждет то, чего врагу не пожелаешь! Этот мужчина, — он указал на Крюгера, — из девочки Оли на ваших глазах сделает женщину. Причем в крайне извращенной форме! Немногие переживают такое! Думайте! Время пошло!
— Да вы с ума сошли! Вы маньяки! Сколько можно повторять, не говорил Николай о наркотиках, не говорил!
— Все! Мне надоела бестолковость этой сучки! Начинай, друг мой, она сама сделала выбор!
— Не смейте! — только и успела выкрикнуть Тамара, как подскочивший Крюгер вновь заклеил ей рот.
Затем резко развернул стул в сторону дивана:
— Так тебе, мамочка, лучше будет видно! Ну а с тобой, крошка, — рукой подняв за подбородок голову девочки, сказал Крюгер, — с чего начнем? Правильно, детка, с самого начала! Только вот жалко, ротик тебе придется, как и маме, заклеить, а я вообще-то люблю, когда бабы подо мной орут!
Он залепил рот девочке, вытащил нож, обрезал веревки, державшие тело на стуле, ударом по затылку сбросил Олю на пол, толкнул ногой к дивану.
— Сама, крошка, на брачное ложе влезешь или помочь?
Тамара задергалась на стуле, что-то глухо крича, но крика ее слышно почти не было, только какое-то неразборчивое мычание.