Сам он сел на задницу и стал натягивать кроссовки на босую ногу. Потом взял бутылку и две прямые палки, на которых мы раскладывали шашлык. Я тоже быстро сунул ноги в сандали, потом вытащил ремни. Студент побежал первым, я парой секунд позже. Через десяток метров бега по крупной гальке я понял мудрость его первого действия - обуться. Когда я добежал до места, реальность оказалась гораздо хуже моих ожиданий. Мне сразу стало ясно, что геройствовать в виде прилюдного оказания первой медицинской помощи нам не придётся, а придётся наблюдать смерть, полную нелепого трагизма и беспомощности.
На покрывале лежал ребёнок, мальчик лет трех, маленькое тельце которого конвульсивно вздрагивало, дыхания не было совсем, а страшный цианоз, непроизвольные мочеиспускание и дефекация свидетельствовали, что конец агонии близок. Отец ребенка совал ему палец в рот, как бы пытаясь что-то извлечь. Видно, что безуспешно, как и безуспешны были неопытные попытки делать какое-то искусственное дыхание методом рот в рот, кроме омерзительного звука трепещущих щечек мальчугана и рефлекторного сжатия детских ручек они ничего не давали. Лишь иногда совсем небольшие порции воздуха попадали в лёгкие, совершенно недостаточные, чтобы жить, но видимо достаточные, чтобы не умереть моментально. Этакая минутная отсрочка.
Мне страшно захотелось, что бы Валерка скрыл, что мы медики, но тот всем своим видом показывал, что он тут власть имеющий и поправить дело для него сущие пустяки. С интонацией профессора на рутинном обходе, как будто перед ним не экстремально неотложный случай, а плановый больной, он спросил: "Так, кто мать?" Всем присутствующим было ясно, кто мать. Вопрос казался глупым и повис в воздухе. Сама мать на наше появление и вопрос никак не отреагировала, она упала на колени и начала бессмысленно сжимать то ладошки, то стопы мальчика. Тогда Валерка набрал полную грудь воздуха и заорал как начальник курса на построении: "Я вас спрашиваю, кто мать!? Мы врачи, и нам нужны родители!" Я готов был провалиться на месте после этой фразы. Чёрт подери, он ещё врачами назвался! На мой взгляд, это несколько более, чем четвёртый курс.
Глаза всех людей устремились на его лицо, а еще через мгновение нестройный, но громкий и требовательный хор людей, к этому моменту уже обступивших покрывало с разных сторон, запел бессмысленную арию "Так сделайте что-нибудь". В ответ Валерка опять заорал, теперь совсем уж по-военному: "Всем молчать! Говорит только мать! Что произошло?"
Такой тон отрезвил окружающих. Мать снова вскочила на ноги и смотря с надеждой в лицо Студента быстро затараторила: "Он чернослив ел, косточка во рту, муж с ним игрался, подкидывал, косточка в горло попала, мы не можем вытащить, раньше дышал, сейчас не дышит..."