Через пару минут возвращается Хут. Совсем не злой, вполне довольный. На морде написано, что хорошо погулял, явно давление в семенных пузырьках не мучает.
Мы: "Хут, ты уж извини, что кружкой Профессора Нечая попользовались".
Хут начинает ржать: "Ну вы, мужики, даёте. Профессора Нечая! Ха-ха! Да я эту кружку за 30 копеек в Гостином Дворе купил".
Мы: "Ну, а надпись?"
Хут: "А что надпись? Я её на Микробах сделал - там есть такие буквы-переводилки, специально фарфор подписывать".
Мы: "Хут, а нахрена ты профессорскую фамилию написал? Писал бы сразу "Иванов, Начальник Академии", или лучше вообще "Министр Обороны!"
Хут: "Мужики, вы чё?! Какая фамилия?! Русским же языком специально для вас всех написано "НЕ чай".
Мы: "НЕ чай?" - и точно "не чай", между словами пространство чуть больше, чем между буквами.
Хут: "Когда я с блядохода прихожу, то я в этой кружке в марганцовке член полощу!"
Какое-то чаепитие стрёмное получилось, без обычного удовлетворения...
Т.Т. БЕРЕЗОВ И Б.Ф. КОРОВКИН
Гулянки гулянками, но на втором курсе еще изучают биохимию, науку сложную. Формулки там - как карта города! На Кафедре Биохимии была одна женщина - доцент Инга Стефановна Гавриленко. И считался этот препод самым грозным. Курсанты её боялись, уж очень она любила отработками закидывать. Не известно почему, но ещё задолго до моего поколения к ней приклеилась кличка "Хромосома". Да и после нас никто её иначе, как Хромосомой не называл.
Раньше начальником той кафедры был академик генерал Борис Фёдорович Коровкин. Как только мы пришли на Биохимию, этот дядька ушёл в отставку и переехал в Москву. Но перед своим уходом умудрился одну вещь сделать - накатать новый учебник по Биохимии в соавторстве с неким профессором Т.Т. Березовым из МГУ. Этот учебник вышел в середине семестра, был довольно толковым, и что самое ценное - последнее новьё, кладезь свежей информации. Хромосома своего бывшего шефа боготворила. Она нам постоянно рассказывала о его научных достижениях, заставила нас немедленно сдать старые учебники Збарского и немедленно получить новые. В её речи "учебник биохимии" означал учебник Збарского и иные пособия. Новый учебник она почтительно и несколько смешно называла "Тэ-Тэ Березов и Бэ-эФ Коровкин". Только так. И от нас требовала, что бы мы его также называли. Ну мы и называли, чтоб не гневить Хромосому понапрасну.
Саня Потехин себя особо учебой не загружал. Биохимию Шура пролетал на предельно малой высоте - учил ровно столько, сколько надо для троечки, пусть даже с минусом. Вот как-то раз на занятии Хромосома что-то его спросила, и Шуриного ответа самую малость до этого минуса не хватает. Сидит Хромосома и думает - отработку ему влепить или всё же трояк. Тогда она задает дополнительный лёгкий вопрос: "Скажите, Потехин, что вы знаете об авторе нашего нового учебника?"