Ну как же так. Их ведь кто-то очень старательно спрятал сразу через месяц после Революции Большевиков. Значит эти бумаги для кого-то очень много значили. Значит за ними тогда стояли какие-то хорошие деньги. Устали мы голову ломать. Если это такой своеобразный клад, то Советской Власти его лучше не показывать. Судя по шпионским фильмам и детективам с ценными бумагами надо ехать в Швейцарию, желательно в Цюрих, и там их предъявлять всяким "надежным" банкирам и адвокатам. Тогда нам туда попасть не светило. Да и в нашем понимании за сто лет любой договор превращается в простую архивную бумажку. К тому же, ну что и кому предъявлять? Глупое объявление о каком-то инкорпорировании чего-то кучей сто лет как несуществующих контор? Несерьезно все нам показалось. Вероятно в Революцию 17-го года эти бумаги что-то и значили. Сейчас уже ждать чего-либо ценного от этих раритетов бессмысленно. Пожалуй Изин путь самый верный - надо их снести в "Букинист".
Нынешними хозяевами этих бумажек вроде как Сережа и Лена Орловы выходят. Не искать же официально прописанного на этой жилплощади алкаша с просьбой вступить во владение найденным. На том и порешили - Орел, ты хозяин, что хочешь, то и делай с этой макулатурой. Орел же сказал весьма мудрые слова: "Если эти бумаги всего лишь историко-архивный хлам, то чем больше они у меня пролежат, тем выше им цена. Ну прям как коньяк. Поэтому продавать их сейчас мне смысла никакого. В деньгах мы нуждаемся, но не так, чтоб не прожить. Вдруг эти бумаги нечто большее, то тогда надо правильного момента подождать. Как-нибудь в жизни может и подвернется какой случай про них разузнать, без риска глупо лопухнуться через антиквара за прилавком. Газеты есть газеты, с ними понятно - завтра Изя в "Букинист" всю кипу снесёт для продолжения банкета после работы. А бумажки жрать не просят, пусть себе лежат у меня в папочке".
С этими словами Орел достал красную папку с тесемками, в которой до сего момента хранились его собственные газетные вырезки на "партейные темы" - нам необходимо было собирать эти "капли мудрости" текущего советского официоза для семинаров по Марксизму-Ленинизму. Вырезки он выкинул на кучу содранных обоев, а на их место положил бумаги.
На утро мы побелили потолок и оклеили стены. Успели отдраить пол и подготовить его к покраске. Длинный выходной Майских Праздников заканчивался, комната приобрела очень хороший вид, а покрасить полы было дело минутное. Мы решили попить винца, благо Изя сдал газет почти на четыре рубля. Хватило как раз на три бутылки сладкого вина, и после этого перерывчика мы за полчаса закончили работу. Спать на свежей краске здоровья не добавляет, поэтому чета Орловых на пару дней разлетелась по своим родным общагам. С того дня я не помню ни одного момента, чтобы кто-либо из нас завел разговор о тех бумагах. Мы достаточно хорошо перемололи эту тему за два дня ремонта, и она перестала быть для нас актуальной. Бумажки интересные, но реальной ценности видимо не представляют. О слоях газет мы вспоминали частенько в компаниях, больше как анекдот. А на вопрос, что же было последним слоем отвечали честно и просто - а ерунда какая-то, не то старые квитанции, не то какие-то объявления. Сережа Орлов тоже каких-либо надежд не питал. Похоже он сам забыл про них.