Когда они перешли проспект по подземному переходу, Швец, чуть придержав свою спутницу за руку, сказал:
– Да вы не переживайте, Маша! Дел у меня, конечно, по горло… Но просьбу вашу, а заодно и нашего общего знакомого я непременно выполню. Вы только дайте мне полные данные ваших родственников: домашние адреса, номера телефонов, а заодно и ваш. Укажите также место их работы, род занятий, адреса фирм или организаций. Личный транспорт, если имеется, или дачный участок… Эти данные тоже могут пригодиться!
– А у меня все готово, – оживилась Данилова. Щелкнув замком сумочки, она достала два сложенных пополам листа писчей бумаги. – Здесь записаны и мои телефоны: домашний, рабочий и сотовый.
Швец, перегнув листы в четвертушку, сунул их в свой пухлый бумажник (пухлый не в плане содержащейся там налички, а набитый разными бумаженциями и визитками, большую часть из которых давно пора выбросить в урну). Маша намеревалась передать ему пакетик с фото Игоря и Светы, а заодно хотела сразу выплатить денежный аванс – не знала лишь, сколько именно, какую сумму потребует за свои услуги Валерий. Но, заметив, что Швец поторопился убрать бумажник в карман, и перехватив его взгляд, устремленный в сторону входа в станцию метро, она решила, что эти и другие вопросы они смогут обсудить в другой раз, но уже без спешки: все это было написано на ее милом и чуточку наивном лице.
– Я вам сам позвоню, – сказал ей на прощание Валера. – Завтра вряд ли, а эдак денька через три… так что ждите звонка.
Они постояли еще несколько секунд под какой-то светящейся на манер электрического солнца вывеской, а затем разъехались каждый по своим делам: Маша отправилась на машине в свой Сергиев Посад, а Швец в Чертаново, где он проживал после развода в милицейском общежитии; причем в голове у него, как назойливый мотивчик, вертелась одна и та же мысль: «У кого бы из ребят перехватить пару тысяч рубликов до получки»…
Глава 3
КАК ХОРОШИ, КАК СВЕЖИ БЫЛИ РОЗЫ
Помещение, в которое законопатили зэка Анохина, было настоящим каменным мешком два метра на полтора. Потолок нависал над головой, так что, когда он пытался выпрямиться во весь рост, его темя упиралось в холодную бетонную плиту. Один из вертухаев – а его сопровождали в подвальную часть тюремного комплекса сразу четверо сотрудников СИЗО – попытался вручить ему какое-то тряпье и бахилы. Анохин отказался напялить все это на себя, потребовав, чтобы тюремщики вернули ему его собственную одежду. Его в чем мать родила затолкали в сырой каменный мешок. Кто-то бросил ему униформу и обувку. Прежде чем запереть дверь камеры, один из вертухаев лениво процедил: