* * *
Великий князь встал… Тут стало еще виднее, какой он высокий, тонкий и хрупкий… Все поднялись.
– Я хочу подумать полчаса…
Подскочил Керенский.
– Ваше высочество, мы просим вас… чтобы вы приняли решение наедине с вашей совестью… не выслушивая кого-либо из нас… отдельно…
Великий князь кивнул ему головой и вышел в соседнюю комнату… Образовались группы… я был у окна. Подошел Милюков и что-то стал мне говорить.
Вдруг Керенский с трагическим жестом схватил меня за руку.
– Я не позволю… мы условились… Никаких сепаратных разговоров. Все сообща.
Глаза у него сверкали. Лицо – повелительное… Я немного рассердился:
-Александр Федорович! Нельзя ли другим тоном?.
Он вдруг деформировался совершенно… Лицо стало ласковое, умоляющее…
– Ну, дорогой мой, ну, золотой, ну, серебряный, ну, не расстраивайте!.. ну, не расстраивайте же!..
И побежал к другим…
Он был, должно быть, не «в себе»… Мы пожали плечами и продолжали разговор.
* * *
Великий князь позвал к себе Родзянко. Против этого почему-то Керенский не протестовал. Родзянко пошел.
* * *
Кто-то подошел ко мне и сказал:
– Не грустите… существует легенда: будет царствовать Михаил и при нем буд…
* * *
Великий князь вышел… Это было около двенадцати часов дня… Мы поняли, что настала минута.
Он дошел до середины комнаты.
Мы столпились вокруг него.
Он сказал:
– При этих условиях я не могу принять престола, потому что…
Он не договорил, потому что… потому что заплакал…
* * *
Керенский рванулся:
– Ваше императорское высочество… Я принадлежу к партии, которая запрещает мне… соприкосновение с лицами императорской крови… Но я берусь… и буду это утверждать… перед всеми… да, перед всеми… что я… глубоко уважаю… великого князя Михаила Александровича…
* * *
Он сорвался и, наскоро одевшись, умчался…кто-то объяснил мне, что он все время дрожал, что ворвутся… что напряжение очень сильно…
* * *
Великий князь ушел к себе. Стали говорить о том, как написать отречение.
* * *
Некрасов показал мне набросок, им составленный. Он был очень плох. Кажется, поручили Некрасову, Керенскому и мне его улучшить. Милюков объяснил мне, что накануне Комитет Государственной Думы признал необходимым под давлением слева в той или иной форме упомянуть об Учредительном Собрании.
* * *
Княгиня Путятина попросила всех завтракать.
Узкую часть стола занимала сама хозяйка. По правую ее руку – великий князь. По левую – посадили меня. Рядом с великим князем был, кажется, князь Львов. Рядом со мной, кажется, Некрасов или Терещенко. Напротив княгини – Керенский. Остальных не помню.
За завтраком великий князь спросил меня: