Он перевернул фотографию с едва скрываемой яростью. Под ней оказался прекрасный снимок похожего на воронку темно-бордового с золотом цветка кигелии — самого любимого африканского цветка Крейга. Внутри лучистого цветка сидел крошечный, похожий на драгоценный изумруд блестящий жучок. Это было идеальное сочетание цвета и формы, и Крейг почувствовал ненависть к Сэлли-Энн.
Были и другие фотографии. Он увидел ухмылявшегося милиционера с АК-47 на плече и ожерельем из сушеных человеческих ушей на шее. Это был великолепный портрет жестокости и высокомерия. Потом он рассмотрел фотографию увешанного рогами, бусами и черепами колдуна. Пациентка лежала перед ним на пыльном полу явно в процессе неумелой установки банок, судя по ручейкам крови на темной коже. Пациенткой была молодая женщина с татуировками на грудях, щеках и лбу. Зубы ее были заточены треугольниками и напоминали акульи — этот обычай сохранился со времен каннибализма, — а глаза, как у страдавшего животного, выражали стоицизм и терпение самой Африки.
Потом была фотография африканских школьников в школе, представлявшей собой крытый соломой навес. У них было по одному букварю на троих, но руки буквально всех учеников были подняты в ответ на вопрос чернокожего учителя, и лица светились жаждой знаний. Эта фотография зафиксировала буквально всё: надежду, отчаяние, жалкую нищету, колоссальные богатства, жестокость и нежность, напряженную борьбу, немыслимое плодородие земли, страдания и добрый юмор. Крейг не мог заставить себя посмотреть на эту фотографию еще раз и медленно перебирал глянцевые отпечатки, стараясь оттянуть момент, когда ему придется посмотреть Сэлли-Энн в глаза.
И вдруг Крейг замер, пораженный особенно потрясающей композицией — садом выбеленных солнцем и ветром костей. Она специально использовала черно-белую пленку, чтобы усилить драматическое воздействие. Кости блестели на ярком африканском солнце, бескрайние акры костей, огромных бедренных и берцовых костей, гигантских грудных клеток, похожих на каркасы выброшенных на берег клиперов, черепов размером с пивные бочки с темными дырами глазниц. Крейг подумал о легендарном кладбище слонов, куда, по рассказам старых охотников, слоны уходят умирать.
— Браконьеры, — пояснила Сэлли-Энн. — Двести восемьдесят шесть животных.
Крейг, услышав число, не мог не посмотреть на нее.
— В одно время? — спросил он, и она кивнула.
— Их загнали на старое минное поле.
Крейг содрогнулся и снова посмотрел на фотографию. Под столом он провел правой рукой по ноге, Пока не наткнулся на крепящий протез ремень, и ощутил чувство глубокого сочувствия к этим толстокожим животным. Он вспомнил свое минное поле, сильнейший взрыв под ступней, словно ему нанесли удар киркой.