Генерал Фунгабера является офицером с безукоризненной репутацией, высокопоставленным государственным служащим. Третья бригада является элитным подразделением регулярной армии, а служащие в ней солдаты — закаленными в боях, но тем не менее дисциплинированными и обученными военнослужащими.
Таким образом, суд категорически отвергает утверждение обвиняемого о том, что сам генерал Фунгабера или находившиеся в его подчинении люди могли представлять пусть даже малейшую опасность для его безопасности, не говоря уже о жизни. Суд также отвергает утверждение обвиняемого о том, что он считал такую опасность вполне вероятной.
Соответственно, я подхожу к первому обвинению, а именно добыче и экспорту продуктов, связанных с охраняемыми животными. Я признаю обвиняемого виновным и приговариваю к максимальному наказанию, предусмотренному законом, — двенадцать лет каторжных работ.
По второму обвинению, а именно захвату и удержанию заложника, я признаю обвиняемого виновным и приговариваю его к десяти годам каторжных работ.
По третьему обвинению, а именно нападению с применением оружия, я признаю обвиняемого виновным и приговариваю его к шести годам каторжных работ…
…нападение с намерением причинения телесного повреждения — шесть лет каторжных работ…
…покушение на убийство — шесть лет каторжных работ…
…я приказываю применять все эти приговоры последовательно, без отсрочки даже части любого из них…
Даже Абель Кхори вздрогнул, услышав последнюю фразу. Общий срок заключения составлял сорок лет. Даже в случае сокращения срока за примерное поведение Тун-гата проведет в лагере более тридцати лет, то есть остаток своей полезной жизни.
В конце зала какая-то женщина закричала на синдебеле:
— Баба! Наш отец! Они отбирают у нас отца! Другие подхватили крик:
— Отец нашего народа! Наш отец умер для нас! Какой-то мужчина запел сочным баритоном:
Почему вы рыдаете, вдовы шангани…
Почему вы плачете, сыновья кротов,
Когда ваши отцы выполняюсь приказы короля?
Это была одна из боевых песен полков короля Лобенгулы, а певцом был мужчина в расцвете сил, с умным лицом и коротко остриженной бородкой, в которой только начала появляться седина. Он пел, и слезы текли по его щекам и исчезали в бороде. В другое время он мог быть индуной одного из королевских полков. Песню подхватили стоявшие рядом мужчины, и господин судья Домашава в ярости вскочил на ноги.
— Немедленная тишина в зале, или я прикажу очистить его, а зачинщиков обвинить в неуважении к суду! — постарался он перекричать певших, но только через пять минут приставам удалось восстановить порядок.