Я обнял ее. Она прижалась ко мне, и вскоре я услышал, как она опять молча плачет. Я тихо гладил ее волосы. Она заснула внезапно, не то на полувсхлипе, не то на полустоне. Я подождал, пока сон не стал крепким, осторожно вытер мокрые щеки и положил ее голову себе на грудь, так ей было удобнее, чем на свинце.
Проснулся я, когда звезда выкатилась из-за горизонта.
— Колонны готовы к выступлению, адмирал, — доложил Осима.
— Пленные головоглазы по-прежнему видят во мне начальника, Эли, — сообщил Орлан. — Держать их под охраной не нужно, они пойдут отдельным отрядом.
А Гиг шумно захохотал всем туловищем. Жизнерадостности у этого скелета хватило бы на дюжину людей.
— У невидимок — торжество! Кто сражался вчера против, сегодня будет сражаться за. За меня, своего любимого вождя, пойдут в огонь. Но ты понимаешь, Эли, раз нам разрешено снять невидимость и спуститься на грунт... Идти третьей колонной, за людьми и ангелами, как велел Осима, — это не для невидимок, нет, это не для нас!
Я поставил отряд невидимок впереди всех. Гиг отправился строить своих в дорогу и так лихо гремел скелетом, что люди и ангелы вздрагивали, а пегасы злобно ржали. Одни флегматичные драконы держались спокойно, когда Гиг шагал мимо.
— Я положила Астра в авиетку, — сказала Мери. — Больше не будем нести его на руках.
— Тебе тоже нужно бы сесть в авиетку.
Она с усилием улыбнулась:
— Разве ты забыл приказ адмирала? Я вынесу все, что вынесешь ты.
Уже не только в бинокль, но и невооруженным глазом была видна Станция — один не то купол, не то просто холм, а неподалеку три возвышения поменьше. Иные крепости на Земле, с их фортами, бойницами и орудиями, выглядели внушительнее.
Мы лежали на вершине свинцовой скалы, и я поделился мыслями с Ромеро, приползшим сюда вместе со мной.
— Я позволю себе указать, любезный адмирал, — возразил он педантично, — что самая мощная из человеческих крепостей не разнесла бы и обыкновенной каменной горушки, а это невзрачное сооружение свивает в клубок мировое пространство.
— Пустота! — сказал Осима. — Ни мы никого не увидели, ни нас никто не открыл.
— Впечатление такое, что Станция покинута, — подтвердил Камагин. — Я бы рискнул подобраться поближе.
Орлан втянул голову в плечи так глубоко, что она провалилась до глаз. Я заметил, что обо всем относящемся к Станции он говорил неохотно и кратко. В Империи разрушителей обсуждение дел на Станциях Метрики приравнивалось к преступлению. Орлан не мог отделаться от многолетней боязни запретных тем.
— Я бы не рискнул, — сказал он сдержанно.
— Пойдем в лагерь и устроим военный совет, — предложил я.