Но вы, голубчик, отличаетесь от людишек этого сорта. Вы – бывший офицер, хорошо и со вкусом одеты, живете на широкую ногу, но не устраиваете непристойных кутежей. Вместе с тем вы никому не известны, никто не знает, откуда вы взялись…
– Прибыл из России.
– Именно, но что вы там делали? Ясно одно: на данный момент у вас есть деньги. Так что вполне возможно, что тетушка и оставила вам право владения двумя нефтяными скважинами на Каспийском море.
– О Господи! – простонал Борис. – Аркадий Петрович, дорогой, да я же только что из России. И вы сами не далее, как два дня назад прочли мне длинную лекцию о том, что большевики победили по всей стране, что в Армении и Азербайджане власть перешла к Советам, и что падение меньшевистского правительства в Грузии – это вопрос нескольких недель! А большевики национализируют все нефтепромыслы, так что мое наследство – фикция!
– Все верно, голубчик, я от своих слов не отказываюсь. Но, как я уже говорил, нефтепровод Баку-Батум функционирует и будет функционировать, покуда порт в Батуме свободный. А у покойного Гаджиева был в Батуме свой собственный нефтеперегонный завод. И поскольку ситуация с батумской частью Аджарии далеко не ясна – вполне возможно, что турки заявят на нее свои права, – ваш завод имеет огромную ценность. И даже нефтепромыслы в Баку могут в глазах многих людей представлять большую ценность. Никто не знает, как долго продержатся в Закавказье большевики. А с их падением нефтепромыслы снова станут вашими. И вы становитесь для заинтересованных людей очень нужным человеком.
Горецкий посмотрел на ошалевшего Бориса и рассмеялся.
– Не беспокойтесь, голубчик, до нефтеперегонного завода дело не дойдет. Перед нами стоит одна локальная задача: выяснить, на какую могущественную державу работает прекрасная Гюзель. Она заинтересуется вами, как только узнает, что вы имеете отношение к нефти. Что же касается подтверждения того, что вы – наследник Гаджиева, то мы с мистером Солсбери в самом ближайшем будущем предпримем некоторые меры…
И вот сегодня утром на прогулке Борис вроде бы случайно упомянул в разговоре о своем нефтяном наследстве. Анджела куталась в манто – на улице было прохладно. Дул резкий ветер с моря, и ничего не было странного в том, что девушка попросила Бориса отвезти ее в кабаре – нужно, мол, репетировать новый номер. Борис непритворно огорчился, на что Анджела ответила, что сегодня вечером она не выступает, так что они смогут пообедать попозже, а потом…
При слове «потом» она так многообещающе улыбнулась, что у Бориса сердце вспорхнуло малиновкой. Он склонился к руке мадемуазель, чтобы скрыть довольный блеск в глазах.