Горецкий откинулся назад, больно ударившись о жесткую спинку стула, и горестно склонил голову:
– Вынужден с вами согласиться. Ни один народ не ненавидит нас так, как мы сами. Что ж, я сейчас же займусь расследованием и сделаю все, что в моих силах. Что-то подсказывает мне, что убийца не остановится на достигнутом. И, поскольку протокола осмотра тел, которые находятся в анатомическом театре, придется ждать до вечера, я предлагаю допросить еще раз есаула Чернова.
– Время обеда, – любезно напомнил Джафар.
– Да, неразумно начинать сложное дело на голодный желудок, – согласился полковник.
Он секунду помедлил, внезапно осознав, что ему не хочется обедать вместе с Джафаром Карманли, что он вообще не может себе представить, как тот ест, спит и делает все остальное. Было такое впечатление, что помощник начальника полиции живет только в этом кабинете, а по окончании рабочего дня исчезает из него в небытие, чтобы утром снова возникнуть за столом из ничего. Полковник Горецкий решил немедленно взять себя в руки, но Джафар уже вызвал полицейского и, улыбаясь одними губами, что означало у него крайнюю степень вежливости, велел проводить полковника к выходу с тем, чтобы встретить его через час. Горецкий сдержал готовый вырваться вздох облегчения и ушел обедать.
Поел он в находившемся неподалеку греческом ресторанчике без всякого аппетита, потому что хоть и кормили в этом месте отменно, но все блюда показались полковнику невкусными. Только за кофе – очень крепким и очень сладким, который он еще с крымских времен привык пить по-турецки – запивая ледяной минеральной водой, – полковник Горецкий несколько просветлел лицом и предался легкой задумчивости.
– Маниак, – бормотал он тихонько себе под нос, – хм… маниак? С чего это в Константинополе взяться маниаку? Да еще русскому…
Бывало там, в России, в его практике всякое – не зря профессор Горецкий считался в свое время лучшим в Петербурге специалистом по уголовному праву. Память у него была очень хорошая, так что сейчас он сразу вспомнил подходящие дела. М-да, маниак. Что ж, все может быть… Горецкий прислушался к себе и понял, что не верит ни в какого маниака. Впрочем, в данный момент следовало отложить в сторону интуицию и рассуждать логически.
Джафар Карманли сообщил ему о пяти одинаковых убийствах, вернее о четырех, потому что сутенера и проститутку убили вместе. Пока что связывает все эти убийства только одно: смерть от удара в затылок шилом или другим острым предметом. Полковник на мгновение усомнился: не может ли быть, чтобы Джафар нарочно подсунул ему эти убийства, чтобы увести его с правильного пути, отвлечь от расследования убийства полковника Шмидта? Он подумал еще немного и решил, что этого не может быть. Несмотря на довольно неприятные внешность и повадки, Джафар производил впечатление добросовестного полицейского, он был заинтересован в раскрытии убийства полковника Шмидта так же, как и Горецкий. Итак, все мертвые – русские. И вот это-то и настораживало, потому что опыт профессора Горецкого говорил о том, что для маниака такой связи недостаточно. Ну, допустим, Джек-Потрошитель убивал молодых женщин легкого поведения… Как ни ужасно это звучит, но логика в его действиях была. А в этом деле? Ротмистр Русской армии, старый ростовщик, полковник Шмидт и проститутка со своим сутенером. Неоднородная компания… И если проститутку, старика и даже ротмистра неизвестному было убить легко, потому что никто ими не интересовался и не охранял, то с полковником Шмидтом дело обстояло совершенно по-другому. Убийца подгадал момент, когда полковник отослал своего охранника. Зачем он это сделал? Вот с этого Горецкий и начнет допрос есаула Чернова.