Двинулись дальше. Через несколько шагов наткнулись на стайку мухоморов, проломивших асфальт и растущих посреди дороги.
– Чёрт! – опять удивился Моня. – Точно Глухов. Здесь, выходит, и машины не ездят?
– Возможно, – ответил Седой, также изумлённый таким проявлением глухомани.
Медленно двинулись вперёд, в глубину тумана, туда, где исчезала дорога, покинутая автомобилями. Вдали показалась человеческая фигура. Приблизилась, и перед киевлянами предстал человек в военных галифе, в кедах и рубашке цвета хаки. На шее алел аккуратно завязанный пионерский галстук. Короткая седоватая стрижка, внимательный взгляд и руки в карманах. Незнакомец скользнул взглядом по Седому и остановился на Моне.
– Брат, дай закурить.
Моня с любопытством посмотрел на представителя глуховчан. Вытащил пачку «Беломора». Протянул, предлагая:
– Возьми, друг, но только у меня папиросы.
– Спасибо, брат, спасибо, – слегка шепелявя, поблагодарил незнакомец. – Я курю всё. А спичку, брат?
Моня дал подкурить. Спросил:
– Куда это ты, друг, в такую рань?
– Да так, гуляю. Люблю туман. Вы, я вижу, не местные. Надо будет помочь – заходите. Меня все знают, весь город. Личность моя приметная и очень, в местных краях, известная. Я – Гитлер.
– Гитлер? – невозмутимо уточнил Моня.
– Да, это я и есть. – Все меня знают… Все… А на похороны один Дэня пришел. – Нахохлился и убрёл в туман. Крикнул Моне издали: – Брат, а какое сегодня число?
– Двадцать первое, – ответил Маринин.
– А год?
– Ты что, друг? – подивился Маринин. – Две тысячи известный на дворе.
– Мда, времечко летит, ответил Гитлер и исчез окончательно.
– Помешанный какой-то, – сказал Седой. – Дыня на похоронах ходила, года не помнит. Шизо, короче.
Двинулись дальше и минут пять шли молча, переступая мухоморы. В мутном мареве просыпающегося дня показалась фигура человека. Приблизилась, и перед десантниками предстал средних лет парень в чёрной футболке с надписью VOVA. Круглое лицо дружелюбно оглядело Моню и Седого. Моргнув глазами и перекинув папиросу из одного угла рта в другой, парень сказал:
– Здравствуйте, киевские шпионы! – Вынул папиросу, сбил пепел и вопросительно добавил: – Как живёт столица?
Десантники молчали, ошеломлённые столь неожиданной проницательностью местного населения. Моня неуверенно выговорил:
– Доброе утро, э-э-э…
– Меня зовут Чёрт, – сориентировал Маринина незнакомец. – Вы из Киева, а я из Сибири. Почувствовал – моё присутствие необходимо. И прилетел.
– А с чего это вы, пан Чёрт, решили, что мы из Киева? – решительным тоном вопросил Седой.
– А что, из Глухова? – поинтересовался VOVA.