Природу первой мировой войны определить легко. Это был конфликт между двумя союзами, или блоками, государств – Антанты (Франция, Англия, Россия), с одной стороны, и центральных держав (Австро-Венгрия, Германия) – с другой. Война велась между странами с однотипным социальным строем. Все эти страны были капиталистическими, профсоюзы в них играли второстепенную роль. У всех имелись конституции, хотя Российская конституция была скорее фикцией. И, несмотря на попытки выявить глубокие моральные причины войны – против варварства немцев, за немецкую «культуру», за или против самоопределения наций, – воевали, чтобы взять верх, целью было изменение соотношения сил, а не мировое господство. Если бы победила Германия, последовали бы некоторые территориальные изменения в се пользу и она стала бы сильнее, чем прежде. Сложилось так, что были произведены территориальные изменения не в ее пользу, хотя по существу она не была ослаблена. Расчленение империи Габсбургов и Оттоманской, большевистская революция в России, создание Лиги Наций – все это следствия войны, а не предшествовавшие или сопутствовавшие ей причины.
Историки до сих пор спорят о причинах первой мировой войны и ясных ответов не находят. Кто ее планировал? Была ли она вообще запланирована? Или, как сказал Ллойд Джордж, европейские страны «впутались в войну»? Что касается второй мировой войны, то приводит в замешательство множество ее причин. В период между двумя войнами наиболее очевидными были разногласия между победителями и побежденными или, конкретно, между Францией и Германией, при этом Англия и (до последнего мирного года) Италия неохотно следовали за Францией. Почти все немцы полагали, что в 1919 г. с их страной поступили несправедливо. И ожидали, что, когда Германия примет «Четырнадцать пунктов»[2] и станет демократической республикой, о войне позабудут и произойдет взаимное признание прав. Ей пришлось платить репарации; ее принудительно разоружили; часть территории она потеряла, в других частях находились войска союзников. Почти вся Германия стремилась избавиться от Версальского договора, и немногие видели разницу между аннулированием этого договора и восстановлением той господствующей роли, какую Германия играла в Европе до своего поражения.
Обиду испытывала не одна Германия. Венгрия тоже была недовольна мирным урегулированием, хотя ее недовольство мало что значило. Италия, будучи вроде бы в числе победителей, вышла из войны почти с пустыми руками – так ей по крайней мере казалось; итальянский диктатор Муссолини, бывший социалист, называл ее пролетарской страной. На Дальнем Востоке Япония, тоже числившаяся среди победителей, взирала все более неодобрительно на превосходство Британской империи и США. И, по правде говоря, Советская Россия, присоединившись в конце концов к тем, кто отстаивал статус-кво, была все же недовольна территориальными потерями, понесенными ею в конце первой мировой войны. Но главной движущей силой среди недовольных была Германия, и Адольф Гитлер стал ее выразителем, с тех пор как вышел на политическую арену.