– Где ты был? – спросила она, заметив его разбитые в кровь губы и исцарапанное лицо. Забота, прозвучавшая в ее голосе, сразу же переросла в гнев. – Это Миша? – спросила она. – Этот головорез уже не в первый раз…
– Нет, это не Миша, – холодно ответил Жон.
– Садись. Я принесу таз и теплой воды, – предложила Сондра, пытаясь успокоить его внезапный гнев.
Она как раз начала промывать самые глубокие из ран Жона, когда двери гостиницы внезапно распахнулись. На пороге стоял один из старейшин поселка, чей дом располагался ближе всех от реки. Двое его сыновей с горящими факелами в руках стояли у него за спиной.
– Твари! – закричал старик, и его сыновья эхом повторили этот вопль. – Твари прикончили кого-то у реки!
Он еще что-то говорил, но его слова были заглушены топотом ног множества мужчин, которые бегом бросились вон из гостиницы и помчались к реке вслед за факельщиками.
Миша покинул зал гостиницы одним из последних. Сдержанно улыбаясь, он встал из-за стола, чтобы последовать за остальными. Внезапно взгляд его упал на распахнутые двери в кухню, и он увидел Сондру и стоящего позади нее Жона. Сондра заметила промелькнувший в его глазах испуг, и, обернувшись через плечо, девушка разглядела выражение холодной ненависти, появившееся на лице Джонатана. Она была уверена, что не ошиблась, хотя Миша поспешно отвернулся и выбежал в темноту.
– Миша бил меня, пока остальные держали, – сказал Жон, возвращаясь к столу. – Потом он велел Джозефу и Алдену оттащить меня к реке. Они хотели привязать меня там, чтобы я стал добычей гоблинов. Однако все вышло наоборот. Появились гоблины, и я убежал.
– И после этого люди продолжают считать гоблинов подлыми тварями! – с негодованием прошептала Сондра.
На мгновение она отвернулась, так как ее собственные слова больно укололи ее, затем, действуя как можно скорее, она промыла его раны.
– Ступай наверх, – сказала она, – никто не должен видеть тебя, особенно пока твое лицо выглядит так, как сейчас.
Она помогла Жону подняться к дверям его комнаты и там задержалась:
– Я сегодня одна на кухне. Если меня будут расспрашивать, я скажу, что ты был со мной на протяжении всего последнего часа, – она легко коснулась пальцами шишки на его лбу. – С того момента, когда Миша напал на тебя.
– Мне не нужна твоя ложь.
– Я все равно скажу так, – сказала Сондра и поцеловала его.
Жон собирался в ответ каким-нибудь целомудренным способом продемонстрировать свою привязанность и благодарность, однако сильные эмоции, которые разбудила в нем эта ночь, внезапно овладели им. Он с силой прижал свои губы к ее губам, не подозревая о силе овладевшего ею смятения до тех пор, пока она с силой не оттолкнула его. Он понял, что он наделал, только по выражению страха на ее лице, когда Сондра вытирала с губ его кровь тыльной стороной ладони.