Маэв коротко взвыла от ужаса и попыталась освободиться от притяжения Полотна. Ивар отступил от ворот крепости, и она заметила, что он весь дрожит, а его руки безвольно повисли вдоль тела, как будто он вдруг утратил всю волю и решимость.
Ветер вокруг крепости внезапно усилился, засвистел и завизжал на разные голоса в проломах и зубцах крепостных стен. Посреди этой какофонии звуков, внезапно раздался голос, низкий и уверенный:
– Мертвые не могут войти внутрь этих стен, он знает об этом.
Чей это был голос? Он был похож на голос Лейт, но Лейт вот уже много лет была мертва. Тем не менее Ивар заметно приободрился и снова поднял вверх свой посох, нацелив его конец куда-то в пространство над Маэв. Его губы шевельнулись, он завершил заклинание.
Из кончика его посоха полыхнуло пламя. Его жаркие языки не повредили ни Морготу, ни Джонатану. Обогнув их, они поразили тех, чья плоть уже однажды погибла в огне. Передние ряды лишенных разума слуг Моргота остановились и попадали навзничь, молча корчась от жара, вновь и вновь оживая или не в силах умереть, повинуясь невероятной власти Моргота. Задние ряды мертвецов были закрыты их телами от прямого попадания, однако они были слепы и не могли двигаться вперед, не имея глаз и ни за что не держась.
Маэв, почувствовав, что огненная атака отвлекла от нее внимание, воспользовалась случаем, чтобы спастись. Распластавшись на брюхе и спрятав морду между лапами, она собрала все оставшиеся силы, чтобы противостоять влекущему ее воздействию Полотна. Ей это удалось. Медленно-медленно она отползла с прохода и, обнаружив неподалеку большую кучу камней, спряталась за ними. Камни давали ей кое-какую защиту, и под их прикрытием она стала наблюдать, как будут разворачиваться события.
* * *
Его отец сумел оживить мертвых!
Уверенность, которая поселилась в его сердце во время посещения часовни и беседы с матерью, поколебалась при виде столь очевидного свидетельства могущества Моргота. Зрелище множества мертвых тел, которые восстали со своего смертного одра; обугленные тела, окружившие церемониальный костер, возле которого все еще валялась клетка, напомнившая ему о многих часах безнадежного отчаяния; воспоминание о мучениях, которые он испытал – все это не могло не поколебать его решимости. Когда языки пламени, пущенного Иваром, летели прямо ему в лицо, Джонатан невольно вздрогнул и попятился. Он обладал силой, обладал умением – он не мог позволить себе проиграть из-за страха.
На плече Джонатан почувствовал руку отца, который поддержал его этим отеческим жестом и помог сыну овладеть собой.