На все здесь уходит так много времени! Регистрация беженцев, которые сойдут на берег, также займет немало времени.
Представители многих правительственных и неправительственных организаций находились там же, в доке, по три-четыре человека от каждой организации.
Международная медицинская организация (International Medical Corps); Красный Крест (Red Cross); Спасите детей (Save the Children);
УВКБ ООН;
Видение мира (World Vision);
Международная организация миграции (International Organization for Migration). С самого утра беженцы терпеливо ожидали в доках под палящим солнцем, получив пайки в виде маленьких кусочков хлеба и сардин.
Я спросила, как долго продлится их сегодняшнее утреннее путешествие. «Одиннадцать часов!»
Хотя море и было спокойнее, чем обычно, многих детей укачало. На корабле прибыло двести два человека.
Какая-то женщина пришла сюда сегодня в надежде найти среди пассажиров своего мужа. Не нашла. Ей посоветовали проверить на регистрации. Это маленький столик в углу дока — единственное место в тени.
Мы едем по улицам, и практически при каждой остановке машину обступают нищие.
Среди них есть слепые и покалеченные дети — инвалиды на всю жизнь. Я спросила, можно ли дать им денег. «Нет, только не в этом людном месте. Сюда сбегутся все. Рискуем создать проблемы».
В этом путешествии участвуют более 200 человек. За нами едут два грузовика со всеми нашими вещами. Эти две машины типа U — Haul везут все, что накопили эти люди за всю жизнь. Больше у этих двухсот человек ничего нет.
Я не понимаю, как эти люди выдержали столь длительное путешествие из Гвинеи. Не представляю, как они вообще сумели добраться сюда.
На транзитной станции Ватерлоо мы берем еще беженцев. Итого сейчас насчитывается 387 человек. Заезжаем в город, чтобы купить все необходимое.
Эти люди возвращаются домой. Быть беженцами в Гвинее сейчас не менее опасно, чем вернуться на разоренную войнами родину.
Они возвращаются на родину, чтобы жить в лагерях.
Выбора нет — их дома разрушены, места, где они жили, сейчас захвачены мятежниками.
Им придется жить в лагерях, довольствуясь малым, не имея никакой уверенности в том, что те, кто разрушили их дома, убивали, насиловали и калечили их семьи и друзей, не повторят все это снова. Если им суждено умереть, они хотят умереть на родной земле.
Я не могу себе представить, что они чувствуют.
В битком набитых грузовиках они едут по разрушенным улицам, где раньше кипела свободная и счастливая жизнь.
Шесть грузовиков, полных людей.
Два грузовика поменьше, со всем их имуществом.
Наш грузовик замыкает колонну для защиты и поддержки.