«Какой-то» дом Аббаса? Это означало, что мне попросту упал на голову один из тех людей, который… тут я начал вспоминать кое-что из рассказанного братом. Самое время было подойти к этим людям и сказать… что? «Мир вам, я самый богатый из торговцев Самарканда, мой дедушка дал вашим предкам, потомкам Аббаса, их первые серьезные деньги на организацию мятежа. А сейчас случилось так, что я по бедности работаю дапирпатом здесь, в Мерве, поэтому как насчет того, чтобы теперь уже вы дали мне немножко денег, поскольку очень хочется вкусно поесть, поспать в приличном месте и трогаться, наконец, домой». М-да, не очень-то удачная идея, но…
Но в этот момент я во все глаза смотрел на еще одного путника из этого каравана, одетого на редкость чисто и респектабельно в сравнении с человеком-копеечкой. Он с осторожностью спускался с верблюжьего бока прямо напротив меня и моих письменных приборов, по сути к моим ногам. Помогал ему молодой раб с пятнистым от оспы лицом.
Этот обладатель лучащихся добротой голубых глаз среди множества морщин и мягкой седой бородки был не просто мне знаком. Он был очень хорошо мне знаком.
Когда он приезжал в былые времена во главе целой кавалькады в Самарканд – в том числе и для того, чтобы посетить наш дом, – то посмотреть на него сбегались многие.
Потому что приезжал он из великого города за переправой через Окс, города среди равнины, кончавшейся немыслимо высокой стеной крутых голых вершин Гиндукуша. А если ехать дальше его города, то там был Бамиан, с двумя громадными каменными статуями Учителя Фо (как называли его в моей любимой империи). А еще дальше – волшебный край, Гандхара, где статуи того же пророка были меньше, но исполнены волшебной красоты, лица их были как живые и сияли теплыми, чуть отрешенными улыбками.
Сердцем же всего этого края был город Балх. В центре Балха высилась, как гора, остроконечная ступа, под основанием которой хранилась драгоценная реликвия – два обугленных сустава с погребального костра Учителя Фо, бывшего когда-то принцем Гаутамой.
Вокруг ступы стоял обширный, как город в городе, монастырь; настоятели его были одновременно и правителями всей страны. Звались они «парамака», но поскольку титул этот давно уже передавался по наследству, в одной и той же семье, то он стал фамилией – Бармак.
И последний из Бармаков – тот, которому раб с пятнистым от оспы лицом отряхивал сейчас дорожную абу, – был человеком, который сорок пять лет назад встретил миром еще только мечтавшие о разгроме Самарканда армии Кутайбы ибн Муслима. Повинуясь слову своего настоятеля, монастырь Учителя Фо без малейших мучений, чуть ли не за день, стал храмом нового пророка. И Балх стал частью империи халифа – также без каких-либо лишних жертв.