– Но я должен знать…
– Проклятье, делайте то, что вам говорят!
– Прошу тебя, Джимми!
Он взял ее за руку, посмотрел ей в глаза и два раза произнес ее имя с таким видом, будто оставлял ее связанной на рельсах перед приближающимся поездом. Наконец он оторвался от нее. Мы с Нэнси вышли в проход и повернули направо, к той двери, через которую я вошел. Выйдя из павильона, я взял ее за локоть и начал отчитывать.
– Вы вели себя сумасбродно. Конечно, чувства чувствами, но и мозги должны быть мозгами. Побежать за помощью к Джимми Пратту, когда у вас уже есть Ниро Вульф! Уходите отсюда. Кажется, вы где-то должны встретиться со своим отцом. Отправляйтесь туда, ждите его и думайте.
– Но я не… Вы говорите так…
– Я никак не говорю. Пусть вас это не беспокоит. Мне надо заниматься делом.
Я оставил ее в толпе и принялся пробивать себе дорогу локтями. Минут через пять я добрался до методистской закусочной. Вульф все еще сидел за столом и выглядел очень несчастным на складном стульчике. До сих пор ему, наверное, никогда не приходилось переваривать обед в такой тяжелой обстановке.
– Ну? Что Беннет? – взглянул он на меня. Я сел и сдержанно начал:
– Я должен сделать краткий, но утомительный доклад. Пункт первый. Беннет будет здесь минут через десять. Он так сказал. Пункт второй. В павильоне для скота я обнаружил Нэнси Осгуд и Джимми Пратта. Они обсуждали, как заполучить бумагу, которая лежит у меня в кармане. Пункт третий. В этом же павильоне, под кучей соломы, я обнаружил Бронсона с воткнутыми в сердце вилами. О последнем пункте, кроме меня, никто не знает. Или не знал, когда я уходил.
Вульф слегка приоткрыл глаза и испустил тяжелый вздох.
– Глупец. Я же говорил ему, что он глупец.
– Угу, – я кивнул. – Вы еще сказали, что, по вашему мнению, он намерен совершить пагубную ошибку. Мадам Шасте здесь, на ярмарке, называет это предсказанием будущего и берет за прогноз десять центов.
Я выудил из кармана два пятака и сунул их Вульфу.
– Падаю перед вами ниц. Как вам это удается? Он даже не взглянул на заслуженный гонорар.
– Проклятье, – пробормотал он, – опять опоздали! Вчера вечером надо было позвонить Солу или Фреду, чтобы кто-нибудь из них приехал ночным поездом. Надо было следить за Бронсоном. Стоило его вынудить к разговору, и он выложил бы все, что нам нужно. Я сам не свой, Арчи. Как я могу быть самим собой, если мне без конца приходится носиться с места на место? И все из-за этого проходимца Шанкса. Ну, что ж, – он снова вздохнул, – говоришь, никто об этом еще не знает?
– Точно. Кроме того, кто это сделал. Я дожидался Беннета, увидел, как Нэнси вошла в павильон, и отправился за ней. Она уединилась с Джимми Праттом в стойле, где лежала куча соломы. Мне пришлось присоединиться к ним, и мы стали разговаривать. Пришел скотник и унес часть соломы. При этом стал виден ботинок. Никто, кроме меня, этого не заметил. Из соломы торчали вилы, я незаметно пошарил рукой и обнаружил, что вилы воткнуты прямо ему в грудь. В область сердца. Я обругал Ромео и Джульетту за неосторожность, разогнал их в разные стороны и поспешил сюда.