– Да, о нем. Самому Кожину об этом строго-настрого запрещено сообщать. В чем они парня подозревают, ума не приложу!
– Нетрудно догадаться, Влах. Их беспокоит, каким образом он очутился в нашем лесу. Это дело сложное, запутанное, и распутать его будет нелегко. Ты сообщил им, как мы нашли Кожина?
– А как же, конечно, сообщил. Парашют и рацию тоже передал им. Но, видно, ничего полезного для нашего парня они из этого не вывели.
Коринта подумал, потом сказал:
– Ну что ж, Влах, раз это нужно, я приду к тебе завтра в три часа ночи. Поговорю с твоим человеком. Только вряд ли я смогу сказать ему что-нибудь новое и интересное. Я и сам точно ничего пока не знаю.
– Ладно, разберутся: Ну, будь здоров, доктор!
– До свиданья, Влах!
Они крепко пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны: лесник зашагал обратно к сторожке, врач – к городу.
Майор Локтев и провожатый, которого ему дал Горалек, добрались до лесной сторожки глубокой ночью. Когда они, усталые и голодные, приблизились к калитке, собака в ограде разразилась бешеным лаем. Через минуту где-то в кромешной тьме стукнуло открываемое окно, и суровый голос спросил:
– Эй, кто там? Чего нужно? Провожатый ответил:
– Мы по части беличьих шкурок, хозяин! Шкурки у вас не найдутся?
Это был явочный пароль.
– Шкурки есть, только все старые, прошлогодние, – ответил голос из темноты.
– Не беда, нам и старые сгодятся.
– Вот и хорошо, коли сгодятся. Ждите! Сейчас привяжу собаку и отворю вам.
Захлопнув окно, Влах пошел привязывать Тарзана. В сенях прислушался. На чердаке было тихо. То ли молодые люди затаились, то ли вовсе не проснулись от собачьего лая.
Когда Локтев и провожатый вошли в сторожку, лесник тотчас же приладил на окно плотную занавеску, засветил керосиновую лампу и с любопытством оглядел гостей.
Они были одеты как скупщики шкурок, у обоих за плечами болтались мешки, набитые чем-то мягким. Тем не менее по осанке, произношению и по множеству других едва уловимых признаков Влах сразу признал в Локтеве русского офицера, о котором ему говорили.
– Ну что ж, садитесь, отдыхайте. Поди, немало километров отшагали по лесу, – сказал лесник своим странным ночным посетителям.
Гости оказались сговорчивыми – их не надо было приглашать дважды.
Майор бросил мешок в угол и сел на лавку. Спокойно, по-хозяйски привернул фитиль в начавшей вдруг чадить лампе, потом пристально посмотрел на Влаха:
– Так, значит, вы и есть тот самый лесник Влах?
– Да, я лесник Влах.
Здоровенный рыжебородый мужик чувствовал себя смущенным, как мальчик. Он впервые в жизни видел советского офицера и не знал, как себя с ним вести. Он понимал, что здесь неуместно то подобострастие, которое он выказывал, разговаривая с обер-лейтенантом Крафтом, понимал, что здесь нужен какой-то совсем простой человеческий тон, каким обычно говорит равный с равным. Но именно это и сбивало его с толку, именно это и смущало, потому что он не представлял себе, каким должен быть этот тон: дружески-сердечный или по-военному сухой и строгий?