Внезапно сознание Кости поплыло. Он вдруг понял, что это совсем не он находится в деревенской школе в местечке Вальягранде. А кто-то другой. Кто? И где сам Таманский? Почему это страшное сновидение такое яркое, живое? Запахи, боль, страх свой, страх чужой… Все реальное, настоящее.
Кто же это? Кто стоит с простреленной ногой на холодном земляном полу и ждет, когда лейтенант Марио Терана войдет в двери и попросит сесть?
– Зачем? – ответит кто-то. – Ты можешь убить меня и так.
И посмотрит в глаза. Посмотрит в глаза так, что лейтенант развернется и выйдет. Но его товарищи втолкнут его назад.
– Целься точнее, – скажет этот кто-то, продолжая смотреть и смотреть ему в глаза.
Эти глаза… Они потом выколют их. В надежде забыть навсегда его взгляд.
– Целься точнее!
Марио Терана отвернется к двери, в ужасе понимая, что выход закрыт. Он почувствует себя в ловушке. Почувствует опасность, исходящую от этого раненого, грязного, истощенного человека. Страшную, огромную, почти смертельную опасность!
И только тогда найдет в себе силы развернуться и нажать на курок. Ударить очередью, от бедра.
– Моя смерть не будет означать, что победить невозможно. Революция не кончена. Она победит где-нибудь в другом месте! Передайте Фиделю…
Одна пуля все-таки попадет ему в сердце.
Много-много позже, в странное и смутное время, Таманский будет сидеть перед экраном телевизора и смотреть, как мальчики и девочки с задуренными головами, не имеющие внутри себя ни капли от этого человека, ни частички его духа, цельности, силы, будут напяливать майки с его изображениями. Ходить по улицам Москвы и орать нечто невразумительно-пафосное…
Таманский будет глотать импортные таблетки. И трогать толстую пластиковую папку с пожелтевшей бумагой, где будет храниться так и не изданная книга.
«Как же так вышло? – подумает Таманский. – Как? Кто эти дети?»
Это будет последняя мысль Константина Таманского.
Когда Костя в ужасе проснулся, около его кровати на жестком табурете сидел человек.
Было темно. Во рту будто кошки нагадили, голова разламывалась от дурного виски.
На какой-то момент Таманскому даже показалось, что в комнате пусто. Но нет. На табурете около него действительно сидел человек. На фоне светлого окна его силуэт был отлично виден.
– Кто вы?! – Костя вздрогнул.
Человек пошевелился. Поправил берет. Тускло сверкнула звездочка…
У Таманского похолодело внутри. Он сглотнул. Из ободранного горла вырвалось:
– Че…
Фигура на стуле кашлянула.
– Знаете… – Его голос Таманский представлял себе иначе. Казалось, у оратора, бойца, командира голос должен быть сорванным, громким, яростным. Но нет… Тихий, спокойный, но с особенной, твердой сталью внутри. – Все ведь было совсем не так…