Костя приподнялся на четвереньки и застонал от боли. От долгого лежания на холодном полу суставы как будто одеревенели. Тело едва слушалось.
После нескольких попыток Таманский, шатаясь, поднялся на ноги и огляделся.
Все камеры так или иначе похожи друг на друга. Нары. Вонючая дыра в полу. Маленькое окошко где-то под потолком. И сырость.
Костя находился в городской тюрьме. В относительно мягких условиях. По крайней мере, в одиночной камере он был один. И городская тюрьма более подходила для заключения, чем стадион или техническая школа, где люди задыхались в узеньких клетушках.
Таманский постарался припомнить вчерашний день. Как они пробирались через ночь. Потом как их арестовали и долго били. Кажется, дубинками. Разве это было вчера?
Костя находился в тюрьме несколько дней. Он уже плохо различал день и ночь. Исхудал. Тело постоянно болело от побоев.
Иногда к нему в камеру заходили люди, говорившие по-испански, и чего-то требовали от него. Не получая ответа на свои вопросы, они били Таманского резиновыми дубинками, бросали на пол тарелки с какими-то объедками и уходили.
На все вопросы Таманский твердил одно: «Я советский гражданин. Я требую встречи с консулом. Я советский гражданин…»
Его не понимали.
Костя добрался до нар, сел, потом откинулся на спину. Тут было хотя бы не так сыро.
Сколько он провалялся в полубессознательном состоянии, сказать было трудно. В этом месте время не имело никакого значения.
Наконец загремел замок. Железная дверь распахнулась. И Таманский сжался в комок, понимая, что сейчас будет.
– Я советский гражданин… – шептал он, как заклинание. – Я советский гражданин…
– Господин Таманский? – услышал он английскую речь.
– Да? – ответил Костя, не разжимаясь.
– Меня зовут Хуан Фернандес. Я начальник тюрьмы. Хотите мне что-то сказать?
– Я требую встречи с консулом.
– Все так говорят. Сначала попадают к нам, а потом требуют консула… Не находите, что это смешно?
Таманский покачал головой.
– Вы говорили при задержании, что имеете информацию. Я готов вас выслушать.
– Эта информация касается, – Костя поднял голову и посмотрел на вошедших людей, – касается людей из правительства. Я передам эту информацию только людям из правительства. Я советский гражданин. Я требую встречи с консулом.
– Тут нет другого правительства, кроме меня. – Фернандес улыбнулся. Ухмылочка получилась жесткой, злой. – Но все-таки скажите, господин Таманский, какого рода эта информация?
– Монтонерос. Подполье. Террористы.
Стоявший рядом с директором тюрьмы человек дернул желваками и покосился на Фернандеса. Тот, в свою очередь, произнес пару слов на испанском.