– Я сказал, не стрелять! Не стрелять, я сказал! – зло рычал Ракушкин в трясущееся лицо.
– Они же их как котят!.. – Моралес, прежде невозмутимый, равнодушный и хладнокровный, сейчас покраснел, взмок и дрожал всем телом. Он цеплялся за оружие, как утопающий за соломинку. —Я сам, я видел!
– Ты где должен быть?! Где должен быть?! – рявкнул Антон. – Отвечать!
– В комнате, под лестницей…
– И что ты должен делать?
– Ждать!
– Тогда какого черта ты тут делаешь?! – заорал Ракушкин, схватив аргентинца за шиворот. – Пошел на боевой пост, скотина!!!
Удивительно, но на Моралеса это подействовало, и он исчез в темноте коридора, ведущего к лестнице.
Остальных бойцов уже не было видно.
– Идиот, решил посмотреть, с кем будет иметь дело, – проворчал Антон подошедшему Косте. – Так насмотрелся, что чуть все дело не завалил. – Ракушкин осторожно выглядывал в небольшую бойницу.
Снаружи донеслось несколько хлопков.
– Добили раненых, – прокомментировал Антон. – Сейчас сюда полезут. Давайте-ка, Константин, займем свое место. Зря вы спустились. – Он посмотрел Таманскому в лицо. – Что? Накрывает?
Костя кивнул. Он чувствовал неладное, чувствовал, как дрожит каждая мышца, каждый нерв натянут как струна, и вот-вот зазвенит неслышным звоном паники.
– Поймите, Константин, это всего лишь люди. Просто очень сильно изуродованные, но все-таки люди.
– Я знаю, – выдавил Таманский. – Знаю.
– А значит, их можно убить. Помните об этом. Можно убить! – Ракушкин прислушался. – Бегом!
Таманский развернулся и на ватных ногах, оскальзываясь на битом стекле, побежал к лестнице. Там, в темноте, ухватившись за холодные металлические перила, Костя ощутил, как отпускает его непонятная сила, неслышный зов, тянувший его на улицу. Таманский встряхнулся и заторопился вверх.
Бойцы вошли внутрь.
Старое, разрушающееся здание. Где-то сквозь ряд обвалившихся перекрытий, через дырявую крышу можно было увидеть небо.
Кажется, тут раньше, еще до Перона, располагались какие-то склады. У городских властей не дошли руки, чтобы разобрать эти руины. После того как при обвале крыши погибли какие-то подростки, дверь заколотили, а редкие на первом этаже окна заложили кирпичом. Со временем некачественная кладка обвалилась, открыв узкие полубойницы-полуокна. Свет проникал только через дыры в перекрытиях второго этажа.
– Дерьмовое место, – сказал Второй.
– Да. – Первый кивнул.
Остальные промолчали.
Когда эти парни потеряли свои имена и сделались просто номерами? По чьей воле? Никто из них не смог бы сказать точно. Просто Первый, просто Второй, Третий… Это воспринималось естественно.