– Не он ли был председателем комиссии по реформе уголовного кодекса?
– Он. Видный член Союза юристов, и между нами говоря, о нем говорили как о кандидате на высшие посты. Известное имя среди юристов, короче, видная фигура.
– Но раз он уже умер, – осторожно начал Хейзелридж, – мне не совсем ясно, как.
– Умер почти месяц назад от грудной жабы. Болел уже давно. Думаю, можно считать, что он знал, как обстоят дела. Врач предупредил, что осталось ему недолго.
– Ага.
– При предварительном осмотре наш врач установил, – словно между прочим продолжал заместитель, – что Смоллбон умер по меньшей мере недель шесть – может быть восемь – а может быть и десять назад.
– Да, – протянул Хейзелридж, – да, понимаю.
– Абель Хорниман и Маркус Смоллбон были опекунами – единственными опекунами – огромного наследства, оставшегося после Ишабода Стокса. И из этого нам следует исходить. Это, собственно, единственная прямая связь между ними.
– А наследство – я не знаю точного юридического термина – короче, с ним все в порядке?
– Вот именно это вам и придется выяснить. Колли – это местный детектив – даст вам прочесть донесения, я договорился. Тут все не так просто, проблема в том, что бумаги, которые позволили бы это проверить, раньше находились именно в этом ящике.
– И все исчезли?
– До единой. Да им там просто места не оставалось. Не будь этот Смоллбон таким замухрышкой, едва ли поместился бы в ящик.
– Десять недель, – протянул Хейзелридж. – Странно, что так долго никто этого не заметил.
– Конечно, заметили бы, но только там весьма необычные ящики, увидите сами. С резиновым уплотнением и плотно прилегающей крышкой.
– Довольно необычно, – заметил Хейзелридж. – Кто это придумал?
– Абель Хорниман.
– Та-ак, – протянул Хейзелридж. – У него уже начинало вырисовываться простое, но неприятное дело, из которого светит уйма работы и никакой славы. И теперь он понял, почему дело поручили ему. И хотя это было лестно, привлекательности делу не прибавляло.
Тут ему пришло в голову ещё кое-что.
– В каком помещении находился этот ящик?
– У Хорнимана-младшего – это его сын. В фирме он занял место отца.
– И, я полагаю, отцовский кабинет.
– Да. Вот первые фотографии. – Заместитель раскрыл папку. – Ящик находился в стеллаже под окном – вот, видите пустое место.
– И был заперт.
– Был. И тут кое-что не в порядке. Потерялся ключ. Так что в конце концов ящик пришлось открывать охраннику. Тот разбил замок молотком и крышка отскочила сама. Представляю, какой это был шок.
Хейзелридж прочитал несколько первых протоколов и ему явно в них что-то не понравилось. Снова просмотрел фотографии и выбрал из них жутковатый снимок, крупным планом показывавший мертвого Смоллбона, втиснутого в его жестяной гроб.