Пока младший заинтересованно изучал множество табличек, укреплённых на стенах храма, старший подошёл к памятнику.
На невысоком постаменте стоял маленький сухощавый мужчина. В отличие от привычных монументально-помпезных композиций, бронзовый человек казался настолько живым, что гримаса боли, застывшая на губах, заставила сжаться сердце, как… сжималось оно тогда, более двухсот лет тому назад. Человек-памятник, выбросив вперёд правую руку, словно приказывая двигаться только вперёд, до полной победы, левую прижал к ране и, не отрываясь, смотрел, смотрел на лиман, за лиман, где на краю горизонта убегала вдаль полоска деревьев, растущих на том берегу, на Кинбурнской косе…
– Дорогой Александр Васильевич, несказанно рад вас лицезреть… – произнёс старший, обращаясь к памятнику, позеленевшему от множества сырых дней и ночей, которые он одиноко коротал на площади по воле «благодарных потомков». – Словами не выразить, столь радостно повстречать доброго знакомца на чужбине…
– Слушай, а ведь действительно похож! – сказал молодой мужчина, приближаясь к бронзовому человеку и своему спутнику. – Надо же, и после жизни не возвышается над людьми. Скромно, очень скромно. – Сказал он, ни к кому не обращаясь.
Непонятно, что это было – то ли упрёк «благодарным потомкам», что довели до разрушения храм, построенный в честь великого полководца, и забросили, оставили без должного ухода памятник ему же, то ли похвала человеку, всю жизнь посвятившему защите Отечества и не требовавшего взамен ничего, даже посмертного восхваления.
– Вот так-так… – помолчав скорбно, горько произнёс молодой, – один из самых блистательных полководцев, шестьдесят сражений и ни одного проигранного, пятьдесят лет отдано армии, а получил в награду смерть в опале и забвении, и всё, что заслужил от потомков, – старый облезлый памятник и разрушающийся собор…
– Ну, не всё так плохо, как может показаться на первый взгляд, – возразил старший, – его помнят, его любят…
– Ты называешь ЭТО любовью? – младший кивнул на скромную композицию, маленькую бронзовую фигуру, ограждённую четырьмя наполовину врытыми в землю старинными пушками, соединёнными цепями, и прикованным к ним якорем.
– Не так уж он и плох! Ты посмотри на него. Словно живой! Так и кажется, что сейчас заговорит. Талантлив, талантлив скульптор, спору нет… А сколько ты видел памятников, поставленных дважды, за одну и ту же победу? Тем более в России. Это какая же должна быть заслуга, чтобы память о ней была настолько велика?
– Что значит дважды? И потом – сейчас здесь не Россия.