В мыльне народу было немного, все занятые, молчаливые, но Лин сумел навлечь на себя гнев какого-то старичка. Вот как это было. Мыльник принял от тетушки Тоши три малых медяка, поклонился женщинам, указал им рукой, а Лина пропустил в свою сторону. Выдал ему небольшую кадушку, мочалку, мыла кусок, место на длинной лавке, чтобы раздеться, а сам ушел в выгороженную от мыльни каморку. Самая трудная загвоздка, которой боялся Лин, разрешилась на диво легко: Гвоздику нашелся при мыльне маленький загончик, и привязывать не понадобилось, а от предусмотрительной тетушки Тоши – подарок, вяленый кусок ящерного мяса, может, чуть жестковат, но Гвоздика устроило. Малыш охи-охи положил перед лапами угощение, облизнулся и словно бы проурчал мыслями: иди, иди, хозяин, я здесь потерплю…
Лин, в простоте своей, не посмотрел, как другие делают, да и пошел с куском мыла в самую потельню, маленькую комнатку, где раскаленные камни на жаровне прогревают ее до невозможности. Он очень не любил жаром дышать, но знал: посидеть немного – пот пробьет и грязь гораздо легче смывается… Вошел – посидеть да намылиться… Как вскинется на него старичок, что в одиночестве кости в той комнатке грел, как закаркает!
– Я тебе сейчас твою кадушку на голову надену! Убивец! Деревня! Пошел отсюда с мылом! Мыльник! Мыльник!..
Прибежал на крик мыльник, укоризненно покивал испуганному Лину, а когда дверь в потельню закрылась, пробурчал, наклонясь к мальчику поближе:
– В наши потельни с мылом нельзя, глаза и легкие разъест, больно горячо. Не бойся Мантушу, он не злой, а только потельню любит. Понял?
– Понял. – Лину было до слез стыдно, что в нем, абсолютно голом, за считанные мгновения угадали деревню, поэтому дальше он мылся наспех и без удовольствия, даже пузыри не попускал, как собирался. Однако за все время, что Лин мылся, сердитый старичок Мантуша так ни разу не вышел из потельни… Откуда Лину было знать о городских порядках, ведь он только в трактирной мыльне мылся, а там в потельной никогда не было ни запретов, ни особого жара. То есть, жар был, когда Мусиль колено пропаривал, или если у кого простуда, а при мытье – просто очень тепло…
Гвоздику хорошо: он Лина быстро дождался, зато с Тошей и Суней – совсем другое дело: нет и нет их! Вот-вот выйдет из мыльни этот крикливый Мантуша да опять начнет его ругать прилюдно, деревней честить, а они пропали как назло!
Тем временем Гвоздик успел сожрать свой кусок, дождаться Лина, заснуть у него на коленях, проснуться и захныкать, почуяв, что хозяин не в своей тарелке… Но они все моются и моются…