Полуавтономный слой начал вспухать в виде точной копии человека, хоть и окрашенной в серый цвет.
Это была лежащая на спине Мунчайлд. Ее тело словно бы выталкивалось из поверхности планеты, как будто с той стороны миллионы штырьков выдавливали этот рельеф.
Через секунду передо мной лежала полностью оформленная копия Мунчайлд, выполненная из тускло-серого вещества.
Потом труп начал проявлять признаки жизни, задышал, его плоть приобрела розовый человеческий оттенок, и все это за короткую долю мгновения.
Я машинально шагнул к ней, наклонился и помог подняться и сесть.
Именно в этот миг я осознал, что у меня снова две обычные человеческие руки; правая, которую сожрал минскийский краб, полностью восстановилась в том виде, в каком была до «дурного пальца».
С глупым видом Мун оглянулась по сторонам.
– Пол... что случилось?
– Я не знаю. Почему-то мы снова живы.
– Мама? Папа?
Мы оглянулись. К нам с серой волшебной земли поднялся Диггер. Через секунду мы все обнимались. Мун и Диггер плакали как дети. Ну, может быть, я тоже плакал. Немножко. Диггер был первым, к кому вернулось самообладание. Он вновь стал похож на того мальчишку, которого мы вырастили на мире Шелдрейка, влияние мема Иисусовой ящерицы прекратилось. Впрочем, и прежде у него бывало на лице выражение «не от мира сего».
– Как вы думаете, могла моя, гм, жертва... обратить на нас внимание Того, Кто пришел и спас нас?..
– Не смеши, сын, – ответил я. – Уверен, что это дело рук Ганса.
Тут знакомый грубый голос гулко прогудел из глубин налитого пивом живота и спаленной дурью глотки:
– А парень-то ближе к истине, чем ты, Дурной Палец.
Это был наш старый приятель Крошка, Ангел ада, который арестовал меня в мире Мун, а потом тащился за нами через КА-страну и остался в мире Богинь. Крепкий, как сама жизнь, он появился как чертик из табакерки, неизвестно откуда, и стоял рядом с двумя своими спутниками.
Слева от него была леди Саншайн, ненасытная правительница-амазонка из мира хиппи. Или, быть может, ее двойник из мира Богинь, Великая Мать? Или, каким-то образом, она была обеими сразу?
А справа от Крошки – тут никакой ошибки быть не могло – стояла мисс Полынь собственной персоной, наша надзирательница из континуума Шелдрейка.
Крошка щелкнул пальцами, как заправский фокусник. В одно мгновение в его руках между жирными пальцами оказались три зажженных здоровенных косяка. Отчего-то я чуял сладковатый дымок травы даже острее, чем прежде.
Ангел передал нам курево, и мы молча и послушно приняли косяки.
Секундой позже Крошка произвел еще один косяк, для себя, глубоко затянулся, подержал дым, выдохнул и проревел: