Этап становления прошел без особых напрягов. Капрона приняли в блатованную семью. Косяков он не допускал, всегда держал нос по ветру, короче, все было путем.
Через полгода начался судебный процесс. Чистосердечное признание, покушение на частную собственность, статус вора-одиночки – все это привело к минимальному сроку наказания. Три года колонии. Но не общего, а строгого режима, поскольку он уже мотал срок на малолетке.
Вор-рецидивист – и это в каких-то восемнадцать лет. Что ни говори, а Капрону было чем гордиться.
* * *
За спиной с грохотом закрылась железная дверь, и Капрон оказался в темной камере штрафного изолятора.
В хате шесть шконок. И все пустые. За исключением одной – под крохотным окошком. Человек на ней какой-то лежит. Курит.
На дворе лето, тепло, а в камере холодно. И сыро так, что кости мокнут. А табачный дым создавал легкую иллюзию тепла.
Капрон бы и сам закурил. Но нет сигарет. «Рексы» все забрали. Ну да ладно, ему не привыкать – перетопчется как-нибудь.
Человек нехотя поднялся с койки. Закряхтел, закашлялся. Наконец спросил:
– Кто такой?
– Капрон погоняло.
– Кто крестил?
– Да еще на малолетке.
– Молодой, а уже по второму. Сюда за что откомандировали?
Сиделец снова закашлялся. Тяжелый кашель, надрывный. Чахоточный. Глаза привыкли к темноте. И Капрон мог уже видеть вывеску арестанта. Словно тесанные из камня надбровные дуги, глубоко вдавленные глаза, впалые щеки, нездоровый цвет лица. Точно, туберкулезник. Уж не спецом ли кум зачалил его именно в эту камеру.
– Да как всегда. На работу забил. ШИЗО – дом родной. Юбилей у меня. Десятый раз уже...
– Давно мотаешь?
– Да полгода уже будет... Еще столько же на крытом...
– Полгода здесь, и уже первый юбилей. Далеко пойдешь, пацан. Если мусора не сломают. Меня не сломали. Но сгноили. Недолго мне осталось. Знаешь, кто я такой?
– Врать не буду, не знаю.
– Молодой потому что. Клим я.
– Клим?!
От удивления в одном вихре с восторгом Капрон присел. Но тут же подорвался. Снова встал на ноги.
Клим – легенда воровского мира. Клим – вор в законе, смотрящий зоны.
Зона – красная. Краснотой как плесенью поросла со всех сторон. Бал здесь кумовья правят и козлы косячные. Не дают житья воровской братве. Для отрицалова – карцеры, штрафные изоляторы, строгий тюремный режим с голодной пайкой. Где это видано, чтобы смотрящий света белого не видел. В «трюме» как последнюю падлу гноят.
Да и самого Капрона со свету сживают. То карцер, то штрафной. И все потому, что намертво держится за воровской закон. Честный вор не должен работать. Он и не работает.